Алиса помотала головой. Окружающая действительность плыла, сливаясь в размытые блёклые ленты. Девушку затошнило.
Дядя Юля захлопнул багажник.
– Обоим операторам стало плохо. Так каждый раз бывает?
– Похоже, да. – растерянно отозвался Смольский. – В прошлый раз Вильгельм Евграфыч тоже лишился чувств. – Я же говорю: давайте их ко мне, пусть хоть немного отойдут.
Тошнота отпустила, мир приобрёл чёткость. Алису по-прежнему слегка качало, но это уже можно было пережить.
– Вы кто? – обратилась она к здоровяку, отстраняя рукой «веер». – Спасибо, мне уже лучше…
– Прошу прощения, не представился, сударыня. Недосуг было – вы в обморок свалились. Гиляровский Владимир Алексеевич, репортёр «Московских ведомостей».
– Что, настоящий? – опешила девушка.
– Простите, не понял?
– Ну, в смысле, Гиляровский – настоящий? Тот, который «Москва и москвичи»?
Эту книгу Алиса читала, давно, ещё в школе. В отцовской библиотеке имелось раннее, тридцатых годов, издание – томик в чёрной затёртой коленкоровой обложке с тиснёными буквами заглавия.
– Хм… да, я пишу очерки статьи про Москву и её жителей. Об отдельной книге пока не думал, хотя, мне говорили, что я её написал. То есть, ещё напишу…
И господин закашлялся, скрывая замешательство. Было, впрочем, видно, что он доволен.
– Вы представить не можете, господа, до чего это приятно – оказаться в далёком будущем и сразу, встретить прелестную юную особу, знакомую с моей писа ниной!
– Может отложим реверансы и пойдём? – перебил Роман Смольский. – Хочу напомнить, что за безопасность отвечаю я. Здесь мы слишком привлекаем внимание!
– Поздно спохватились. На нас уже смотрят в три глаза. – И дядя Юля кивнул на торцевую стену красной кирпичной пятиэтажки.
– Во втором с краю окошке что-то блестит – наверняка объектив!
– Получилось! – воскликнул вдруг господин в пенсне, – Получилось же, Роман Дмитрич! Мы прошли!
Ключ легко провернулся в скважине – за время отсутствия хозяев никто не сменил замок, не попытался присвоить бесхозную недвижимость. Ромка, неудобно перехватив кипу счетов, конвертов, листовок (почтовый ящик, разумеется, был переполнен) бочком протиснулся в прихожую. Гиляровский посторонился, пропуская Евсеина и вошедшую следом за ним Алису.
Девушка осмотрелась. Просторная, круглая прихожая, три двери. Две ведут в комнаты, за третьей, полуоткрытой – короткий коридор. Кухня, санузел? Видимо, так. Высоченные, метра четыре, потолки, лепнина – и уж наверно, не крашеные пенопластовые муляжи, которых навалом на любом строительном рынке. Пол в прихожей – крашеные доски, местами краска вытерлась до дерева. Наверное, лет сорок не меняли, а то и больше… А ничего так жили брат с сестрицей – такая квартирка у самого Садового серьёзных денег стоит!
