В комнатах успел поселиться запах пыли. Сквозь него пробивалась отчётливая нотка плесени, как это всегда бывает в домах, откуда надолго ушли хозяева. Хотя, не так уж и надолго – сколько времени прошло с момента, когда закрылись эти самые порталы?
– Месяца три с небольшим, как я понимаю… – Роман ответил на её незаданный вопрос. – Забавно, а у нас прошло больше года.
«У «нас»? – машинально отметила Алиса. – Похоже, парень воспринимает себя жителем девятнадцатого века? – Впрочем, это пройдёт – вот поживёт немного дома и придёт в норму. Однако, бурной радости по случаю возвращения что-то не заметно…»
– Мы не были уверены, как соотносится масштаб времени после закрытия портала. – сказал доцент. – Это сейчас можно с уверенностью утверждать, что, когда мы вернёмся, там пройдут те же самые три дня, что мы пробудем здесь.
– А почему именно три, Вильгельм Евграфыч? – осведомился Роман. – Может, мы тут подольше побыть захотим? Или наоборот, завтра понадобится сгонять назад?
Евсеин глянул на него поверх пенсне.
– Этот портал не похож на те, какими мы пользовались раньше – нестабильная червоточина, своего рода отпечаток в структуре пространства-времени. Она продержится около семидесяти часов, о чём я уже имел честь вам сообщить. И если вы воспользуетесь ею раньше срока – она схлопнется, причём без следа. Так что, вздумай вы сейчас «сгонять назад» – остальные застрянут здесь. Заново «червоточину» уже не открыть.
– То есть у вас в распоряжении совсем мало времени? – спросил дядя Юля, входя вслед за Гиляровским в прихожую. – И как же вы собираетесь его потратить?
Евсеин покосился на старичка, но не ответил.
– Я имею в виду: вы явились сюда с конкретной целью, или это был эксперимент, ради установления самой возможности такого перехода? А то мне показалось, что у молодого человека на этот счёт свои планы.
И Юлий Александрович показал на Романа.
– Значит, это вы с сестрой познакомили Никонова с Геннадием? – допытывалась Алиса. – И те террористы в прошлое попали из-за вас?
– Не, ну откуда мы знали? Оля тогда с Геннадием всерьёз любовь мутила. То есть это она думала, что всерьёз. Я же полгода, как дембельнулся – а тут такая история! Что мы вообще могли понять? Олька в школе историю не особо уважала, я в армии забыл все, что выучил – а Гена всё на свете знал, излагал, как по бумажке!
«Что-то я всё время оправдываюсь? – в который раз осадил себя Ромка. – Почему, какую тему не возьми – девица-журналистка всё поворачивает так, что мне приходится объяснять, что я не виноват, не хотел, и вообще был не при делах?..»
