— Вот тут лучше обсчитай стенку. Чернота останется или переточишь — толку не будет. Обрати внимание на чугун: ковкий. Подачу больше ноль-две не давай…
Денис и без мастера хорошо знал, что у этих деталей важно и что неважно. Но еще лучше знал он, что с ковким чугуном на обдирке обычными резцами ему будет справиться трудно, а свои резцы Зотов трогать не разрешал.
Но вот мастер закончил формальности, передал Денису чертеж и отметил в наряде время. Теперь только оставалось принять от мастера отливки и обсчитать чертеж. Но это уже было знакомым делом. Бегло оглядев литье, Денис не нашел в нем ни раковистой сыпи, ни трещин. Не было видно и опасных отбелин. Прикинул штангелем припуски на обработку — и с этим все было хорошо. Денис поблагодарил мастера и, едва тот отошел от него, сбросил с себя отцовскую телогрейку, поднял на стол станка пудовую отливку, закрепил ее и подошел к шкафу, чтобы отобрать нужные резцы и приступить к делу.
Денис отпер замок и распахнул дверцу. Все полки сплошь заставлены резцами: фасонными и простыми, проходными и отрезными, Денис знал их наперечет: знал, когда и каким резцом надо пользоваться при обработке чугуна, меди и стали; знал их достоинства и слабинки; знал, из какой стали и как делаются эти резцы. И ровно ничего не знал о других резцах, тех, что хранились на верхней полке, скрытой от любопытных глаз толстой железной створкой, запертой на особый замок. Делал ли их сам Зотов — в цехе была и такая молва — или добывал их где-то у иностранцев (саратовские немцы до революции часто завозили разные диковины из Германии), никто толком не знал. И только несколько раз за все время давал ему Зотов точить ими, всякий раз немедленно отбирая, как только Денис заканчивал работу. Правда, последнее время между учеником и учителем завязалась довольно прочная дружба, и Зотов, любовно перебирая чудо-резцы в алчно подрагивающих руках, приглашал разделить это удовольствие и Дениса, но ничего не рассказывал ему о тайне изготовления их чудодейственных напаек, которые самолично припаивал медью к обычному стальному телу резцов.
Денис уже отобрал нужные резцы и собрался захлопнуть дверцу, как вдруг дерзкая мысль молнией обожгла его: а что, если… Денис смотрел на запертую створку шкафа и даже попятился от соблазна, но рука продолжала держать ручку дверцы, не в силах ни расстаться с ней, ни захлопнуть. Может быть, это длилось всего секунды, но перед воспалившимся взглядом Дениса проносилась целая вереница видений: Зотов с дьявольской ухмылкой в усы, обласкивающий свои детища, сгорбленная спина матери, склонившейся над штопкой, сам он, Денис, дрожащий на сыром ветру в длинной очереди за пайкой хлеба, директор, протягивающий через стол руку — «Якши!» и, наконец, мастер цеха, недоверчиво и холодно объясняющий особенности отливок.
