Зотов откашлялся, дружески похлопал по плечу разинувшего рот Дениса и, уложив в шкафчик ненужные больше резцы, жестом поманил его к себе.
— Я к тебе первому, может, ласков, сынок. Первому, понял? Башковитый ты, ну и ндравом ты мне глянулся. Мой-то сынок помер — один был сынок, а помер, — так я и вправду сволочным стариком стал… Ну, да что там… Так я тебя вот зачем: ты про рыбу эту людям не сказывай. Неча ихнее любопытство зудить, оно и так мне все печенки проело, понял?
— Понял, дядя Федя.
— Ну и ладно. Ништо, может, и тебя резец полюбит когда, так ты хорони ее, любовь эту. Зависть чужая тебя не съест, а почет и достаток всегда при тебе будут. Чудно!
9
Однажды, уже в конце августа, Денис шел навестить своего больного учителя — последнее время Зотов все чаще болел, по нескольку дней оставляя без дела ученика, — и на душе его было неспокойно. Что будет, если надолго заболеет, а еще хуже, помрет учитель, к которому у Дениса росли все более теплые чувства. «Скряга и нелюдим-старикашка», каким он слыл в цехе, оказался вовсе уж не таким скупым и зловредным, а даже заботливым и добрым к Денису. За что же его так невзлюбили люди?..
У одной из витрин Денис загляделся на вывешенные за стеклом дамские меховые шапочки, лисьи и котиковые шкурки, сумочки, бусы и ожерелья. Кому это все сейчас нужно, когда кругом такая нищета, голод и смерти? Кто может покупать это, кроме сбежавших или попрятавшихся купцов, буржуев и других богатых господ, которых давно уже не видать в городе? Разве что еще перекупщики да иностранцы, каких и сейчас много в Саратове: купят на всякий случай или увезут домой, за границу.
— Ради бога, не оглядывайся!
Денис обмер. Этот тихий, повелительный голос он узнал бы среди тысячи других — Верочка!
— Ma tante все время следит за мной. Она не должна видеть нас вместе, что мы разговариваем. Поэтому только отвечай мне… и не смотри в мою сторону. Почему ко мне до сих пор не идет Марфа?
— Померла она.
— Как?.. Когда?..
— В июне. Холерой болела.
— Бедная Марфа! Боже, что делается вокруг…
Только теперь Денис увидел в стекле отражение Верочки, той самой Верочки, какой она запомнилась ему на Соколовой горе в их последнюю встречу. Но сейчас она была еще красивее и наряднее. Значит, хорошо живет. А вот про Марфу совсем забыла…
Они стояли почти рядом, в каком-то одном шаге друг от друга, и оба усиленно делали вид, что разглядывают витрину.
— Мы съехали на другую квартиру и теперь живем в самом центре. Ах, Денис, как я хочу с тобой встретиться, но это невозможно. Знаешь, приходи в следующее воскресенье к Митрофаньевской церкви, к девяти утра… Мы с тетушкой часто ходим туда к заутрене… Вон она, видишь? Идет к выходу… Денис, милый мой, добрый друг, нам пора расставаться… Умоляю тебя, уходи, она не должна нас видеть…
