— Чудно. Грамотный, значит?
— Читать, писать могу. Арифметику знаю.
Денис напропалую старался понравиться злому мастеру, только бы не уплыла из рук ниточка их первого разговора. Зотов слушал, и на сморщенной острой мордочке его, под прокуренными усами, блуждала дьявольская усмешка. Выждав, когда Денис наговорился и в свою очередь выжидательно посмотрел на него, Зотов спросил:
— А что ты про меня думал, парень?
— Ничего. — Денис даже заморгал глазами: такого вопроса он, конечно, не ожидал.
— Врешь! — забывая о своей трубке, не отступал Зотов.
Едучий, построжавший взгляд сквозь поблескивающие круги стекол снова жег, приводя в трепет Дениса. Неужели опять озлится и замолчит на неделю? Но Зотов так же неожиданно подобрел, как и надулся.
— Чудно. А думал ты: вот, дескать, сволочной старикашка. Учить не желает, работы не дает, от себя гонит — думал?
— Думал, — покраснел Денис, чувствуя, как пол медленно раскачивается под его слабеющими ногами.
— Пожалуюсь, дескать, на него Басову, пущай он ему, сычу, мозги вкрутит. Или другому кому учиться отдаст. Думал?
— Думал.
— Чудно, — окончательно подобрел Зотов, не замечая, что ученик его едва держится на ногах. Трубка в жилистых руках старика окончательно погасла. — А ведь я о тебе, парень, тоже несладко думал. Подождет, думаю, походит да и уйдет подобру. Ну и родитель твой — яблочко от яблоньки недалече падает, так ведь? Не брал я учеников, одним словом.
— Он добрый, он за людей старался, — обиженно вступился за отца Денис. — А что люди обманывали его, так то были плохие люди…
— Оно верно, старался, — спокойно перебил Зотов. — Ты не серчай, если я про твоего родителя без почтенья. Только кому такое старанье нужно?.. Ладно, шабашить надо. Что-то у меня поясницу нынче ломит. Приберись-ка у станка. Да маслицем промажь все как следует. Видал, как я мазал? Чудно! — неожиданно и не к месту заключил Зотов.
8
С каждым днем в отношениях между Зотовым и его учеником утверждалась теплая перемена, и Денис в благодарность мастеру юлой вертелся возле станка, убирал его, надраивал до блеска, ветром носился по цеху и в склад за чертежами, поковками и железом, а дома взахлеб от радости рассказывал матери и ребятам о чудодейственном станке, о том, как он, Денис, делал первые пробы и все, что ни давал мастер, делал так хорошо, что даже похвалил Зотов! И хотя заработок был чуточку больше прежнего, Степанида, довольная за успехи и радость сына, слушая его очередной рассказ, лучилась несказанным и нежным светом.
