— Видел я… на бумажке…
Зотов смолчал, но глаза его продолжали сверлить Дениса. И вдруг вытащил из кармана поданный Денисом листок, развернул, долго шевеля губами и морща лоб, мучительно вчитывался в карандашные цифры. И снова посмотрел на Дениса.
— Чудно! Двести семь, верно. — И тут же забыл о Денисе, занялся делом.
Однако, пустив станок и выждав, когда резец, с хрустом и скрежетом вгрызаясь в черепашью кожу отливки, обошел круг, спросил стоявшего за спиной Дениса:
— Как звать-то?
— Денис, — удивился тот такому вопросу.
— Стало быть, Луганова сынок будешь?
— Да.
— Чудно, — неопределенно произнес Зотов.
Разговор не возобновился. Зотов крутил маховички или передвигал рычаги, отчего деталь вращалась то медленнее, то быстрее, менял резцы или заглядывал в чертежи и делал в них какие-то пометки, а Денис, боясь помешать мастеру, со стороны наблюдал за его ловкими и уверенными движениями, стараясь уяснить назначение всех этих бесчисленных маховичков и рукояток, и ждал, когда Зотов снова спросит его о чем-нибудь или попросит что-нибудь сделать.
Уже прозвучал гудок, возвестивший о конце смены для малолеток, а Денис продолжал ждать, все еще надеясь на какой-нибудь вопрос или приказ мастера, не смея ни заговорить с ним, ни убрать накопившуюся под станком стружку.
Прошло еще около часа. От бесцельного недвижного стояния ноги Дениса начали отекать, стали ватными. К тому же давал знать себя и голод — две вареные картофелины, полфунта хлеба и моченый огурец Денис проглотил в обед одним махом. Слегка кружилась голова, а перед глазами стоял слабый туман, расплывались очертания станка и вращающейся детали. Денис переступал с ноги на ногу и закрывал глаза. Туман исчезал, но зато неприятная, тошнотворная легкость наполняла голову, все существо Дениса, кружила его.
Но вот Зотов остановил станок, смахнул с заигравшей на солнце отточенными гранями детали стальные кудри, достал кисет и, не глядя на стоявшего возле Дениса, занялся трубкой.
— Чудно. И когда ты углядеть успел, еще и счесть — чудно, право! — И впервые добро посмотрел на стоявшего перед ним Дениса. — Тебя спрашиваю.
Денис едва не задрожал от радости.
— Я, дядя Федя, еще и не такие цифры складываю. Я У Ганса Крутора научился…
— Это кто ж будет? — не сводя с Дениса прилипчивого, ощупывающего взгляда поверх очков и окутываясь дымом, несколько оживился Зотов.
— Ганс Крутор? «Человек — счетная машина» называется. Я его в цирке еще в пятнадцатом видел. А после сам складывать научился…
