За правое дело | страница 61
На мгновение Денис увидел обезображенное страхом лицо отца и руки, хватавшие воздух, как навалились на него обезумевшие от ярости бабы…
…Вечером отца уложили в кровать, и мать, растирая ему медной ложкой синяки и смачивая кровоподтеки, плакала и ругала его за драку. И странно, отец, никогда не сносивший даже робких упреков, безропотно выслушивал все ее возмущения и обиды и только просил не наказывать виновника всех этих бед — Никитку.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дед Савелия, крепостной мужик, в шестьдесят первом получил волю и землю. Впрочем, заболоченную падь бывшего помещичьего угодья нельзя было назвать землей, и дед упрямо вколачивал в нее и свою завидную силу, и время, и веру в сытый завтрашний день, но трясина только разоряла его, втягивала в долги, а не рожала.
Семь лет ублажал бесплодную топь дед Луганов, а в один день простился с землей, проклял свою крестьянскую долю и ушел в город. Поманил его товаришок:
— Айда в бурлачки, брат Луганов. Хошь и нелегка лямка и велика матушка-Волга, да все подале вроде как от страмной жизни. Хошь денек — да наш, хошь разок — да встряхнемся!
В бурлаки купцы не всякого брали: работка воловья, но плата справная: в иной день и рубль отдай. Луганова взяли без думки — дюж! А там и сыны подросли — их взяли. Все в стать вышли, все в отца. И потянул русский богатырь с сыновьями тяжелую бурлацкую лямку. На роздыхах у костров, у чанов с ухой заводили они грустные напевные песни и, забываясь, изливали в них Волге-матушке свои души. И, умирая, оставил дед Луганов в наследство детям и внукам своим жгучую ненависть к земле и страстную любовь к Волге.
Младший из внуков, Савелий, выдался не в деда: приземистый и нескладный. Но и его короткие ноги крепко упирались в песок, а в широкую не по росту грудь до мослов врезалась ременная лямка. Зато нравом был, не в пример смирным братьям, резвый до буйности, весельчак и заводила на игрищах среди парней. Умел Савелий шутками да побасками девок до колик рассмешить, спорщиков развести полюбовно, умел, задурив, и беду на себя накликать. И тогда незлобивые, смиренные братья волей-неволей чесали свои могучие кулаки, спасая Савелия от увечья.
Женился Савелий поздно. Уже на двадцать восьмом году, когда случилось тянуть по Оке груженую баржу, повстречал он в одном хуторе под Калугой крестьянскую дочь, красавицу Степаниду, — и потерял разум. Выше на полголовы Савелия, дебела, чиста лицом, Степанида давно, однако, слыла на хуторе старой девой. Двадцать шестой девке шел — парням зазорно на перестарке жениться, мужикам-вдовцам — не с лица воду пить, этим приданого бы побольше. А Степанидины старики, пронадеясь на красоту младшенькой да обычай блюдя, покуда старших дочерей замуж повыдавали, не заметили, как и годки прошли, ничего не скопили из приданого, оставили тихую, кроткую Степушку в старых девах.
