С Царицынского фронта в станицу Урюпинскую собирались дважды битые казаки. От станицы во все стороны бешено носились ординарцы с приказами и донесениями. Неумолчно стрекотали телеграфные аппараты и телефоны. Лихорадочно работали штабы. Вновь сформированный конный корпус под водительством генерала Мамонтова готовился прорваться в тыл Красной Армии, чтобы разгромить и уничтожить армейские базы, терроризировать население, ослабить силы красных войск и дать возможность войскам генерала Деникина захватить Москву.
Формируя отряды, офицеры собирали надежных людей, питавших лютую ненависть к советской власти, к иногородним крестьянам, к казачьей голытьбе. Это был отчаянный сброд от рядового конники до офицера. Все они лелеяли мечту о богатой поживе при набегах на мирные города и села.
Сотник Быльников, как и многие офицеры, занимался боевой подготовкой казаков, заботился о вооружении, продовольствии и обмундировании, ходил в штаб полка, писал рапорты. Товарищи называли его скептиком, считали человеком неглупым, но скучным и вялым. Да и сам он ни с кем не искал сближения, оставаясь со всеми вежливым и холодным. Разговаривал он мало и неохотно. Быльников был строен, высок, медлителен в движениях. Всегда спокойный, с едва прищуренными глазами и чуть опущенными книзу уголками губ, он производил впечатление человека весьма наблюдательного, но не торопившегося высказывать свое отношение к окружающему.
Последний день июля показался Быльникову особенно тоскливым. Солнце было уже низко, и лучи его падали слишком косо, стелясь по земле, отчего тени стали длинными и черными, а свет неприятно резким, слепящим.
Прогуливаясь по станице, Быльников вышел на дорогу к штабу корпуса, квартировавшему в большом одноэтажном деревянном доме. Обычно в эту пору на скамье возле дома отдыхал генерал Мамонтов. Не желая появляться ему на глаза, сотник пересек улицу и отсюда увидел, что скамья пуста. Он медленно продолжал путь, помахивая прутиком и глядя, как мимо него двигались телеги, военные повозки, двуколки, зарядные ящики. Скопление войск, лошадей, военного имущества было признаком ближайшего выступления корпуса в поход. Сотник остановился около низкого заборчика и стал смотреть на заходящее солнце, которое развернуло веер лучей и, словно мечами, пронзило ими пламенеющее облако. В это время по улице, мягко шурша шинами, проехал автомобиль и остановился около штаба. Собаки, остервенелым лаем проводившие его, долго не могли успокоиться, скулили и повизгивали в подворотнях.
