Зато я много думаю. Я перетащила сюда свои любимые книги: «Векфильдского священника»[4] и «Кенилворт»[5] – мне нравятся романы, где много персонажей, а если они еще и страдают, тем лучше – и вырыла для них специальную полочку, теперь они всегда под рукой. Но, как ты понимаешь, тут темно, и читать невозможно. Но это не страшно, я и так их знаю наизусть. Потрогаю корешок – и сразу вспоминаю весь сюжет. И думаю о том, что вспоминаю.
Эйприл с Джун превратились в настоящих сурков: они все время спят, свернувшись калачиком. Их ровное дыхание убаюкивает меня не хуже колыбельной. Отец с матерью устроились в другом отнорке, туда ведет длинный ход – надеюсь, они тоже там отдыхают. Ведь им пришлось потрудиться минувшей осенью. В марте мы все встанем и выползем наружу, пошатываясь и протирая глаза, разбуженные природными часами, которые снова примутся звонко отсчитывать время. Мы услышим хлюпанье тающего снега, тихий смех вздувшейся речки, треск ломающегося льда. Какое это будет облегчение!
Интересно, как Марта воспримет это письмо. Она девочка доверчивая и бесхитростная – может, и клюнет. Поверит, что ее дикая подружка со своей странной семейкой и правда решили поселиться в теплой норе под землей – спастись от стужи и воющего ветра, от вьюг и снежных бурь, что не дают высунуться за порог по нескольку дней кряду и наметают вокруг дома ледяные сугробы.
Мэй вспоминает, какие зимы бывают в городе, где вместо нор настоящие дома, деревянные или каменные, и где можно найти себе веселое занятие даже в холода. Можно зайти погреться в чайную в порту, там подают пирожные с розовой глазурью, и девочки за разными столиками играют в гляделки; можно кататься на коньках по замерзшим прудам, которые, конечно, не сравнить с завораживающе опасным Уолденом, зато на катках можно скользить с горящими от мороза щеками, спрятав руки в теплую муфту, и выделывать смелые фигуры на коньках; можно ходить на концерты и слушать польских пианистов или итальянских певцов, которые великодушно пускают тебя в свой чудесный мир, сотканный из нот и историй, надо только купить билет; можно набить карманы монетами, терпеливо накопленными в копилке, и потратить их все до единой, превратив в рождественские подарки – самое простое в мире чудо.
Когда она была маленькой – такой маленькой, что даже толком не помнит, – она то и дело убегала. Живая и любопытная, Мэй вечно увязывалась за какой-нибудь неподходящей компанией и шаталась с ней по улицам. Однажды она пошла за каким-то несчастным псом и забрела на пристань, куда порядочные девочки обычно не ходят, и ее окружила целая банда маленьких оборванцев, которые выглядели очень веселыми, даром что одеты были в какие-то бурые лохмотья, как стайка воробьев, которые довольствуются малым; а в другой раз – этот случай ей хорошо запомнился – она отважилась пойти сама в парк и не заблудилась, потому что знала дорогу. В парке она остановилась у фонтана посмотреть, как маленький мальчик пускает красивый красно-синий парусник; тут малыш отвернулся, чтобы поймать мяч, и его кораблик порывом ветра занесло в самую середину. Мэй стало жаль кораблика: вдруг ему страшно там одному – поэтому она свесилась за бортик и попыталась подцепить его длинной палкой, но потеряла равновесие и плюхнулась в воду, прямо в одежде. Спас ее мальчишка, который проходил мимо, он оказался очень смелым и сразу бросился в фонтан, как только заметил, что она в опасности. Странная вышла сцена, не страшная, но напряженная: дамы вокруг визжали, мальчишка тащил ее, промокшую насквозь, к бортику, а она вырывалась изо всех сил, ведь она легко могла выбраться сама. Фонтан-то не глубокий, и воды там едва по пояс, даже если сесть на дно, а значит не из-за чего поднимать такой переполох. Мальчишку звали Солемнити Браун (Мэй так и не решила, ужасное это имя или прекрасное), все вокруг встретили его как героя, героя без башмаков, а Мэй не могла отвести взгляд от его черных-пречерных босых ног, под которыми на траве расползалась лужа. Какая-то соседка узнала Мэй и отвела ее домой, а промокший до нитки Солемнити Браун исчез, как настоящий герой, но потом матушка отыскала его (она, если ищет, то всегда находит и добивается своего, ну или почти всегда) и вручила ему вознаграждение, а он купил себе на эти деньги пару добротных башмаков, поношенных, но крепких, наконец-то он не будет ходить зимой босиком. Правда, если ему опять придется спасать какую-нибудь девчонку из фонтана, башмаки ему будут только мешать. Но наверняка он что-нибудь придумает.
