Василий заметил, как мужчины в недоумении переглянулись.
— Аккуратно к чаю успели, — с деланной веселостью проговорил Тобольцев и пригласил Антонова к столу. — А ну-ка, Танюша, угости своего суженого чайком, — попросил он, указывая глазами на Антонова.
То ли не поняла она смысла этой просьбы, то ли с вызовом, Татьяна сказала:
— Давайте ваш стакан, Василий Сергеевич.
Рука Антонова дрогнула, и чайная ложка звякнула о пустой стакан.
Тобольцев сурово скосил глаза на дочь.
Сейчас Василия неудержимо тянуло зайти к Тобольцевым, но как он посмотрит в чистые глаза Татьяны после вчерашнего похождения?
«Ты не достоин ее внимания», — с ожесточением подумал Василий и тяжелым шагом поплелся домой.
1
Однажды Корней Лукич то ли в шутку, то ли всерьез говорил, что сельский медик, помимо шприца и трубочки, должен иметь еще в запасе добротные резиновые сапоги, чтобы беспрепятственно форсировать весной и осенью широченные уличные лужи. О сапогах в это жаркое лето Василий не думал, а вот по примеру старого фельдшера электрическим фонариком обзавелся. Всякий раз, ложась в постель, он прятал его под подушку, чтобы ночью, если кто-нибудь постучит, не возиться со спичками.
Хотя Василий спал чутким сном, но петушиные голоса теперь не будили его по утрам. А вот заслышав стук в окно, он мгновенно просыпался, нащупывал под подушкой фонарик и вскакивал с постели. У него (опять же по примеру Корнея Лукича) был небольшой чемоданчик, наполненный самыми необходимыми медикаментами, бинтами, инструментарием — всем тем, что нужно было для оказания первой помощи.
— Покойной ночи, Василий Сергеевич, — послышался за перегородкой голос Иринки. Она всегда говорила эти слова перед сном.
— Покойной ночи, Иринка, — отозвался Василий, не отрываясь от книги.
За окном неожиданно раздался треск мотоцикла и вдруг смолк. Кто-то подъехал к дому. Василий распахнул окно и не успел слова вымолвить, как услышал:
— Извините, товарищ доктор, я из Успенки. Сынишка захворал. Жена послала за вами. Я говорю, до утра подождем…
— Зачем же до утра ждать. Я готов ехать, — сказал Василий.
Мотоцикл, подпрыгивая, быстро мчался по сельской улице. Казалось, машина недоверчиво ощупывала дорогу усами лучей. Кое-где на ритмичный стук мотора лениво откликались хриплыми сонными голосами собаки. Свет фары вырывал из темноты приземистые избушки, на мгновение поджигал оконные стекла и, трепеща, скользил дальше. Вот он осветил засидевшуюся на скамейке парочку, и Василий заметил, как девушка торопливо прикрыла косынкой лицо. Вот промелькнули последние избы Федоровки, и мотоцикл вырвался в темную степь.
