Широкий водораздельный гребень покрыт темнохвойной тайгой. Ни ягод, ни воды. Так не хотелось делать лишний путь на спуск в долину, но пришлось — мучила жажда. Как только он делал резкие движения или начинал идти быстрее, кружилась голова.
К вечеру облака спрятали солнце. Пускай, теперь-то он знает, в какую сторону идти! Ночью порывы ветра срывали желтую хвою лиственниц и окончательно оголили лиственные кусты и березу. К утру густо повалил снег.
Михаил уже отчетливо не помнил, как прошла эта страшная ночь. Утром он разорвал по шву рюкзак и сделал полуплащ, полукапюшон. Снег валил весь день почти без перерыва. Он сделал белыми деревья и кусты, покрыл толстым слоем землю, скрыв под своим саваном последнюю доступную пищу.
Желудок уже не болел. Голод как будто заснул. Наступило безразличие. Мир воспринимался посторонним, ненужным. Совсем все равно, идет ли снег или светит солнце, есть ли брусника или пропала. Искать ее под снегом трудно— разве случайно, когда ногой зацепишь. Хоть и не хочется, а есть нужно — иначе не дойдешь.
Дальше дни и ночи как-то перемешались. В мозгу было только одно — дойти, не выходить из этой долины, которая приведет к лабазу, и поддержать силы какой-нибудь пищей. Тайга забита ею до отказа. По ветвям прыгали белки. Из-под ног слетали рябчики. На снегу виднелись следы мышей, каких-то зверей и птиц. Несколько раз шарахались в сторону и уходили в чащу лоси. Но все это было недосягаемо. Хоть бы дохлый какой попался — всякого бы съел. Он перепробовал кору всех кустарников, и почти вся она была горькая. Семечки лиственничных и еловых шишек царапали гортань, но все равно он глотал их. Трава стала сухой и пресной, а корни жесткие и почти не давали сока.
Спать подолгу не приходилось. Несколько минут дремы— и начинаешь окоченевать. Холод гнал, а слабость и усталость валили на землю. Он садился, дремал, замерзал, вставал, шел несколько минут и опять, садясь ненадолго, засыпал. Грыз кору прямо на стволиках кустов, жевал траву, но она только вызывала слюну.
Однажды он проспал дольше обычного. Поднялся уже засветло. Снег покрыл его. Он сделал несколько шагов и пересек совсем свежий медвежий след. Чуть не настоящую тропу протоптал вокруг спящего медведь, обойдя вокруг несколько раз. Видно, зверь был сыт. Ну и пусть. Главная цель — лабаз. Все остальное не мог уже переварить истощенный мозг Кучерявого.
За эти дни Михаил познал многие тайны тайги: знал признаки распространения брусничника. Знал, где пасутся рябчики в разное время суток. Узнавал места, где был прежде. Только тогда он прошел здесь в один день, а обратно и в три дня не осилишь.
