В «Очерках по истории Ленских золотых приисков» написано: «Ее искали очень долго и не могли найти. Нашли лишь места, где она отбивала от скал образцы пород». Это ошибка — ни одного места с потревоженными геологическим молотком скалами в полосе Кириного маршрута ни мы, ни прибывшие с некоторым запозданием следователи не обнаружили.
Следователь, врач и начальник районного отдела уголовного розыска допросили всех присутствующих в районе семикачинского зимовья и всех рабочих нашего отряда. Мне стало страшно. Ведь не только несколько рабочих, но два бригадира в составе нашего разведочного отряда скрывались от закона. Только тогда вдруг я понял, что стал даже, может быть, укрывателем беспаспортных, беглых и вообще невесть каких граждан. Наверное, уже за это меня можно было привлечь к законной ответственности. Но именно их руками я делал важное для Родины дело. Как-то не было серьезного страха за собственные незаконные действия. Может быть, еще и потому, что мысли о трагедии Киры затмевали все остальное.
На мое искреннее опасение за судьбу разведки золота и моего разведочного отряда начальник угрозыска конфиденциально сказал:
— Вы что же, думаете, что мы не знаем, кто и как у вас работает? Все они у нас на учете. Дорога здесь только одна — через порт Бодайбо, и, кого не нужно, мы просто не выпустим отсюда. Арестовывать и рассылать по местам прежних отсидок нам не выгодно — это же прекрасная рабочая сила! Вы ведь, кажется, не жалуетесь на их леность или неопытность? И ведут они себя разумно, не буйствуют.
Да, мы с Раменским не жаловались. Действительно, буквально все наши рабочие работали не покладая рук, с выдумкой, инициативой. Их захватила внушенная нами перспектива найти в заброшенной долине промышленную россыпь. Задачей всей нашей экспедиции было не только найти россыпи, но и возродить добычу золота в Дальней Тайге. Поэтому в случае обнаружения мы должны были разведать, подсчитать запасы и сдать золотоносную россыпь в эксплуатацию. После приемки разведанных площадей наши рабочие имели право перейти на самостоятельное старание на любом шурфе и на любом горизонте погребенных террас.
— А то, что они преступили закон, — продолжал милиционер, — мы решили не замечать до тех пор, пока они работают и ведут себя правильно. Вы что же думаете: они в лагерях больше пользы принесут и скорее перевоспитаются, чем здесь? Тайга воспитатель идеальный, в ней свои законы: ни грабить, ни убивать нельзя. Попробуй ограбь — самих кокнут. Вот вам и воспитание, и уважение к чужой собственности. Кроме того, интерес есть — золото моют, стране польза, и немалая. И им занятие, и государству валюта, и трудовой навык у них, да и время для решения, как жить дальше, есть. Только присматривайтесь к Матвею Ивановичу — он сам воспитатель сильный, а воспитание-то у него не то. Впрочем, это дело не мое…
