— Заблудилась?
— Исключено. Во-первых, Кира не младенец и не новичок — ориентируется в тайге прекрасно. И компас, и карта с нею.
— На что здесь карта? День ясный, отовсюду на два-три километра поляну видно — только на сопку подняться, а она дальше полутора километров и уходить-то не должна.
— Медведь?
— Ну какой это шалый медведь ближе трех километров летом к зимовью подойдет? А человека-то тоже далеко чует.
— Да и лето теплое, урожайное — все медведи сытые.
— Ну а вдруг нечаянно встретился и напугал?
Но и медвежьих следов ни сегодня, ни впоследствии мы не встретили.
По склону долины дошли до гольца. Здесь, в верховье Хомолхо, гольцы поднимаются невысоко над рекой. С него как на ладони видна вся поляна и каждая палатка.
— Смотри-ка! Вроде Кирина палатка открыта.
— Нет, показалось.
Мы с надеждой всматривались в каждый предмет на поляне, в прибрежные кусты, в зимовье. А вдруг вот сейчас откуда-нибудь покажется Кира. Но ни движения, ни дыма костра… Поляна около лагеря замерла. Вот видно, как открылась дверь зимовья и оттуда, судя по фигуре, вышел зимовщик. Мы изо-всей силы крикнули: «Эго-гоо!» Зимовщик остановился и, приложив руку к глазам, посмотрел в нашу сторону.
— Ты смотри, услышал. А ведь тут не менее двух километров.
— Черт с ним, с пиратом. Вот Кира услышала бы!
Тайга и гольцы, речка и поляна молчали.
Где-то у гольца Высочайшего, в самом истоке Хомолхо, солнце коснулось горизонта, уходя с Патомского нагорья на покой. Нужно было возвращаться в лагерь. Усталые, голодные и совершенно подавленные неудачей поисков, молча брели мы к лагерю. Выйдя на поляну, ускорили шаги. У всех теплилась какая-то надежда. А вдруг вот подходим к палаткам, а оттуда Кирилл? Нет, не было…
Сенокосчики, их было семь человек, без всякого энтузиазма встретили настоятельное предложение с утра идти на поиски Орловой.
Идя впереди с одним из них, я расспрашивал его, где он был и где работали другие в тот день. По-русски якут говорил плохо, и с трудом можно было понять, что он огораживал стог сена на соседней поляне. Поляна находилась как раз на границе нашего участка поисков и съемки, в двух километрах от лагеря. Косарь видел, что часов в двенадцать в кустах недалеко от поляны прошел человек в черном. Был это мужчина или женщина, он не различил.
Правильно, именно там должны были пройти и Лиманчиков, и Кира. Только Володя уже возвратился к двенадцати часам. Впрочем, не имевший часов якут мог ошибиться на час-другой.
