Открылась первая дверь, выходившая в темный коридор. Благодаря царившему там полумраку пленницы могли скрыть свое волнение.
Собачка весело бежала впереди них.
Но, поравнявшись с комнатой, где прежде жил ее хозяин, она внезапно остановилась, припала носом к щели под дверью, с шумом втягивая воздух, и, жалобно взвизгнув пару раз, протяжно и тоскливо завыла, как воет любая собака, чуя смерть.
Королева быстро прошла вперед, но через несколько шагов была вынуждена опереться о стену. Золовка и дочь подошли к ней и застыли в неподвижности.
Маленький Блек догнал их.
«Ну что? — раздался тот же голос. — Она спускается или нет?»
«Идем, идем», — откликнулся гвардеец, сопровождавший узниц.
«Пойдемте», — сказала королева, делая над собой усилие.
И она начала спускаться.
Когда она достигла подножия винтовой лестницы, раздалась барабанная дробь, призывавшая стражу, но не для того, чтобы приветствовать королеву, а чтобы показать ей, что при таком бдительном окружении она не сможет бежать.
Тяжелая дверь медленно отворилась на скрипучих петельных крюках.
Пленницы оказались во дворе.
Они быстро дошли до сада. Стены двора были покрыты оскорбительными надписями и похабными рисунками, которые намалевали, развлекаясь, солдаты.
Стояла великолепная погода, и солнечный жар еще не был невыносимым.
Королева прогуливалась примерно три четверти часа; затем, когда на часах было уже без десяти одиннадцать, она подошла к питейной лавке, где женщина, которую звали мамаша Плюмо, продавала солдатам колбасные изделия, вино и водку.
Королева уже стояла на пороге и намеревалась войти внутрь, чтобы попросить разрешения присесть, как вдруг заметила сапожника Симона, сидевшего там за столом и заканчивавшего завтрак.
Она задержалась в дверях: Симон был одним из ее злейших врагов.
Королева отступила назад и позвала собачку, которая уже вбежала в лавку.
Однако Блек кинулся прямо к откидной крышке подвала, где вдова Плюмо держала провизию и вино, и припал мордочкой к щелям между досками.
Королева, трепеща и догадываясь, что привлекло туда собаку, властным голосом позвала ее, но Блек, казалось, не слышал ее, а если и слышал, то отказывался повиноваться.
Внезапно он заворчал, после чего принялся яростно лаять.
Когда сапожник увидел, что собачка упрямо не желает слушаться своей хозяйки, его будто озарило.
Он бросился к дверям, крича:
«К оружию! Измена! К оружию!»
«Блек! Блек!» — отчаянным голосом взывала королева, сделав несколько шагов вперед.
