«Сударыня, генерал появится здесь через полчаса, и, как только он прибудет, у него попросят то, чего вы желаете».
Затем, уже уходя и словно убеждая самого себя в том, что был прав, подчинившись желаниям узницы, и поступил так по справедливости, а не вследствие малодушия, он повторял:
«Это правильно, в конце концов это правильно».
«Что правильно?» — спросил его другой гвардеец. «То, что эта женщина погуляет с больной дочерью».
«Ну-ну, — отозвался его товарищ, — пусть она проведет ее пешочком от Тампля к площади Революции, вот это будет прогулка!»
Королева услышала ответные слова гвардейца и содрогнулась, однако они лишь придали ей решимости как можно точнее следовать полученным указаниям.
В половине десятого прибыл Сантер.
Несколько резковатый и грубоватый, Сантер был добрейшим человеком, которого несправедливо обвинили в том, что это по его приказу раздался страшный барабанный бой, заглушивший последние слова короля на эшафоте, и который из-за этого так никогда и не обрел утешения. Однако он совершил ошибку, поссорившись одновременно с Национальным собранием и Коммуной, за что едва не поплатился головой.
Он разрешил изменить часы прогулок.
Один из муниципальных гвардейцев поднялся к королеве и объявил ей, что генерал удовлетворил ее просьбу.
«Благодарю вас, сударь», — ответила она с очаровательной улыбкой, погубившей Барнава и Мирабо.
Затем, повернувшись к своей собачке, прыгавшей у нее за спиной и ходившей на задних лапках, она сказала:
«Ну что, Блек, порадуйся тоже, мы идем гулять».
А затем обратилась к муниципальному гвардейцу: «Так когда мы сможем выйти?»
«В десять часов, ведь вы сами назначили это время».
Королева кивнула, и гвардеец удалился.
Оставшись одни, женщины переглянулись с выражением тревоги на лице, смешанной с радостью и надеждой.
Дочь королевы бросилась в объятия матери, а принцесса Елизавета подошла к невестке и протянула ей руку.
«Помолимся, — сказала королева, — но так, чтобы никто не заподозрил, что мы молимся».
И все вместе они принялись мысленно возносить молитвы Господу.
Тем временем пробило десять часов. До королевы донеслось бряцание оружия.
«Это сменяются часовые», — сказала принцесса Елизавета.
«Значит, за нами сейчас придут», — промолвила юная принцесса.
«Мужайтесь!» — обратилась к ним королева, заметив, что обе они побледнели, и в свой черед побледнев.
«Десять часов! — крикнули снизу. — Пусть узницы спускаются!»
«Мы идем, граждане», — ответила королева.
