— Пойдемте, Жорж, мне надо поговорить с вами.
Жорж, хотя и не без колебаний, последовал за ним. Ему явно хотелось, чтобы сопровождавшие его офицеры могли слышать те слова, какими он обменяется с главой Французской республики.
Однако Бонапарт хранил молчание, пока они не отошли достаточно далеко для того, чтобы их голоса нельзя было услышать.
— Послушайте, Жорж, — начал он, — мне нужны энергичные люди, чтобы осуществить дело, за которое я взялся. Рядом со мной был человек с непоколебимой душой, на которого я мог рассчитывать, как на самого себя. Вы его знали. Это был Ролан де Монтревель. Тоска, причины которой я никогда не мог понять, толкнула его на самоубийство, ведь его смерть это настоящее самоубийство. Хотите быть моим сподвижником? Я предлагал вам чин полковника, но вы достойны большего: я предлагаю вам чин дивизионного генерала.
— Благодарю вас от всего сердца, генерал, — отвечал Жорж, — но вы сами презирали бы меня, если бы я согласился.
— Почему? — живо спросил Бонапарт.
— Потому что я дал присягу Бурбонам и останусь им верен вопреки всему.
— Скажите, неужели нет никакого способа привлечь вас на мою сторону? — спросил первый консул.
Кадудаль покачал головой.
— Меня оклеветали в ваших глазах, — сказал Бонапарт.
— Генерал, — произнес в ответ предводитель роялистов, — вы позволите мне повторить вам все то, что я о вас слышал?
— Отчего же нет? Неужели вы полагаете, будто я недостаточно уверен в себе, чтобы с равным безразличием слушать то хорошее и плохое, что обо мне говорят?
— Заметьте, — сказал Кадудаль, — что я ничего не утверждаю, я лишь повторю те разговоры, какие о вас ходят.
— Повторяйте, — с несколько тревожной улыбкой промолвил первый консул.
— Говорят, что если ваше возвращение из Египта было благополучным настолько, что вы проделали его, не встретив на своем пути ни одной английской эскадры, то произошло это потому, что между вами и коммодором Сиднеем Смитом был заключен договор и что по условиям этого договора вам предоставили свободный путь во Францию в обмен на принятое вами обязательство восстановить на престоле нашу древнюю королевскую династию.
— Жорж, — отвечал ему Бонапарт, — вы один из тех людей, уважением которых я дорожу и, следственно, в глазах которых не хочу быть оклеветанным. После моего возвращения из Египта я получил два письма от графа Прованского. Неужели вы полагаете, что если бы такой договор с сэром Сиднеем Смитом существовал, его королевское высочество как-либо не намекнул бы на это в том или другом из двух писем, которые я имел честь получить от него? Так вот, сейчас вы прочтете эти письма и будете в состоянии сами судить, насколько вероятно выдвинутое против меня обвинение.
