Я спустился в трюм; на судне не было никакого груза, кроме балласта. Я потребовал от капитана, чтобы он взял на себя строгое обязательство не брать на борт ни товаров, ни других пассажиров; он дал мне слово. Капитан выглядел таким чистосердечным, что я не стал просить у него других гарантий.
Мы снова поднялись на палубу, и я осмотрел нашу каюту. Она представляла собой всего лишь нечто вроде круглого деревянного навеса, установленного на корме и прикрепленного к корпусу судна достаточно прочно, чтобы можно было не бояться порывов ветра или шквалов. За этим навесом находилось свободное пространство, предназначенное для управления рулем. Это был отсек кормчего. Наша каюта была совершенно пустой. Нам самим предстояло раздобыть необходимые предметы мебели — капитан судна «Санта Мария ди Пие ди Гротта» предоставлял кров без всякой обстановки. Впрочем, учитывая недостаток пространства, эта мебель должна была сводиться к двум матрасам, двум подушкам и четырем парам простыней. Койкой служил дощатый настил. Что касается матросов, то все они, включая капитана, обычно спали вповалку в твиндеке.
Мы условились прислать вечером два матраса, две подушки и четыре пары простыней, и момент отплытия был назначен на восемь часов утра следующего дня.
Когда мы с Жаденом отошли от судна уже шагов на сто, радуясь принятому решению, нас вдруг догнал капитан. Он посоветовал нам прежде всего не забыть обзавестись поваром. Совет показался мне довольно странным, и я захотел выяснить, чем он вызван. И тут я узнал, что в глубине Сицилии, в диких и пустынных краях, где постоялые дворы, если они вообще имеются, это всего лишь места привалов, повар необходим в первую очередь. Мы пообещали капитану прислать его одновременно с нашей roba>1.
По возвращении я первым делом осведомился у г-на Мартино Дзира, хозяина гостиницы «Виттория», где бы я мог найти искомого кулинара. Господин Мартино Дзир ответил, что мой вопрос пришелся как нельзя кстати и то, что мне нужно, у него под рукой. В первую минуту этот ответ настолько удовлетворил меня, что я поднялся в свою комнату, ни о чем больше не допытываясь, но, оказавшись там, я подумал, что неплохо было бы навести предварительные справки о свойствах характера нашего будущего попутчика. Вследствие чего я спросил об этом у одного из гостиничных слуг, и тот ответил, что я могу совершенно не волноваться на этот счет, ибо г-н Мартино отдает мне собственного повара. К сожалению, этот самоотверженный поступок со стороны хозяина не только не успокоил меня, а лишь усугубил мои опасения. Если бы г-н Мартино был доволен своим поваром, разве стал бы он сбывать его с рук в пользу первого встречного иностранца? Если же он был им недоволен, то при всей своей покладистости я все же предпочел бы другого человека. Поэтому я спустился к г-ну Мартино и спросил у него, могу ли я в самом деле рассчитывать на честность и знание дела его подопечного. В ответ г-н Мартино принялся высокопарно расхваливать достоинства Джованни Камы. По его словам, то была воплощенная честность и, что немаловажно для работы, которую я собирался доверить повару, воплощение самого безупречного мастерства. Главное, он снискал славу искуснейшего «жарщика» (да простят меня за это слово, но я не знаю, как еще можно перевести frita-tore) не только в столице, но и во всем королевстве. Чем дальше г-н Мартино заходил в своих похвалах, тем сильнее становилось мое беспокойство. Наконец, я отважился спросить у него, почему, обладая таким сокровищем, он готов расстаться с ним.
