Путешествие пилигрима - Джон Буньян

Странствуя по дикой пустыне этого мира, я случайно забрел в одно место, где находился вертеп. Там я прилег отдохнуть и вскоре заснул. И вот приснился мне сон…

Вижу я человека, одетого в грязное рубище и стоящего неподвижно на дороге, спиной к своему жилищу. В руках его — книга, а на спине — тяжелая ноша. Гляжу, он открыл книгу и начал читать, но почему-то вдруг залился слезами и задрожал. Потом, как бы не в силах превозмочь тревожного чувства, он в отчаянии воскликнул: «Что мне делать?».

С тяжелым сердцем вернулся он домой и, насколько мог, старался держать себя в руках, чтобы жена и дети не заметили его скорби. Однако недолго ему удалось скрыть перед ними свое душевное страдание, так как оно постоянно усиливалось. Наконец он решился открыться жене и детям: «Моя любимая жена! Мои дорогие дети! Я вне себя от горя! Я пропал, погиб, ведь я всю свою жизнь грешил! Я узнал из верных источников, что наш город будет сожжен небесным огнем и мы все неминуемо погибнем, если не найдем тот единственный путь, которого я пока еще не знаю, но которым можно спастись от ужасной смерти».

При этих словах все его близкие удивились и сильно опечалились, но не потому, что ему поверили, а потому, что подумали, что он сошел с ума. А так как был уже поздний час, они уговорили его лечь в постель, дабы он заснул и успокоился.

Он провел бессонную ночь, и его беспокойство не уменьшилось. Напротив, оно еще более усилилось. До самого утра он плакал и вздыхал. Утром его жена и дети пришли осведомиться о его здоровье. Он ответил, что ему становится все хуже и хуже, и снова заговорил о своем переживании. Домашних это начало раздражать. Вначале они пытались заглушить его расстроенное воображение жесткими и резкими упреками, потом начали развлекать его пустыми разговорами; затем опять принялись его бранить и, наконец, стали избегать всякого с ним общения. Он, в свою очередь, начал чаще уединяться, молиться за них. Он жалел, что они ему не хотят верить, и оплакивал свою горькую судьбу. Иногда он в полном одиночестве бродил по широкому полю, читая или молясь.

Прошло несколько дней. Вот вижу я его однажды идущим по полю и, по своему обыкновению, углубившимся в чтение, и мне показалось, что он стал еще мрачнее. И вдруг он снова громко воскликнул: «Что мне делать, чтобы спастись?».

Я видел, как он нерешительно и боязливо озирался по сторонам, как бы отыскивая путь, по которому ему следует бежать. Но все же он не трогался с места, так как не знал, который из многих ему избрать. И вот вижу, подходит к нему человек по имени Евангелист и спрашивает: