В это время несчастный маркиз, не ожидавший ничего, кроме последнего удара, услышал, как открылась дверь галереи. Воспрянув духом, он обернулся и, увидев духовника королевы, из последних сил дополз до него, хватаясь за обшивку стен галереи, и попросил поговорить с ним. Духовник встал слева от него, я — справа; сложив ладони и обращаясь к духовнику, маркиз прошептал ему несколько слов, словно исповедуясь, в ответ на что тот велел ему просить прощения у Бога и, получив мое согласие, дал умирающему отпущение грехов. После этого, сказав, что ему нужно увидеться с королевой Швеции, духовник удалился, попросив меня остаться с маркизом. В ту же минуту тот стражник, что прежде наносил удары по шее маркиза и вместе с духовником стоял слева от него, пронзил умирающему горло длинной и тонкой шпагой; после этого удара маркиз упал на правый бок и не произнес больше ни слова. Однако он дышал еще с четверть часа, в течение которых я, стоя рядом с ним, громко произносил все напутствия, какие только мог.
Маркиз скончался от потери крови в три часа сорок пять минут пополудни. Я прочел над его телом “De profundis”[1]; после этого начальник стражи разогнул руку и ногу умершего, расстегнул его штаны и исподники и порылся в его потайном кармане, но не нашел там ничего, кроме небольшого Часослова Богоматери и маленького ножа.
Все трое удалились; я вышел следом за ними, чтобы получить указания Ее Величества. Королева, убедившись в смерти несчастного маркиза, высказала сожаление, что она была вынуждена отдать приказ о подобной казни, но подчеркнула, что это была справедливая кара за преступление и предательство, и добавила, что она будет молить Бога простить ее. Она велела мне позаботиться о том, чтобы тело маркиза было унесено из галереи и погребено, и сказала, что по ее желанию мне следует отслужить несколько месс за упокой его души. Я распорядился положить тело маркиза в гроб и, поскольку гроб был тяжелый, а дорога была скверная и туманная, велел погрузить его на телегу и отвезти в Авонский приход; викарию, капеллану и троим монахам было приказано мною сопровождать гроб и похоронить несчастного маркиза в местной церкви, близ кропильницы, что и было исполнено в пять часов сорок пять минут вечера».
Людовик XIV узнал об этом убийстве и счел пагубным, что кто-то помимо него притязает быть королем и вершителем правосудия во Французском королевстве; поэтому он через кардинала Мазарини выразил Кристине свое недовольство, и вот что она ответила в письме кардиналу:
