* * *
Прошли неполных три месяца. Боль перебродила, перекипела, в какую-то ночь её прорвало, и как лопнувший гнойный нарыв, она вылилась на мятую постель молчаливой истерикой, и затихла. Я свыкся с одиночеством, перевернул разорванную страницу, уверовал в Гришин рассказ, поддался уговорам и согласился отправиться с ним за моря-океаны на поиск военной казны запорожцев. И тут Софья нежданно-негаданно воскресла, возникла, когда её перестали ждать.
Возвращение блудницы ничего не меняет. Дорога к дому односторонняя.
— Ты чего объявилась?! — спросил я, едва мы вошли на кухню, оставив Гришу наедине с газетой «Одесский вестник». — Проваливай к своему чеченцу!
— Ой, мамочка, роди меня обратно! Я и не подозревала, что муж мой ревнивец! — без тени смущения съязвила Софья и дерзко захохотала. — Я отсутствовала всего лишь три месяца!
Я опешил от наглости: она вымолвила это так легко и непринуждённо, как будто три месяца равнозначны трём невинным часам.
— Т-ты… — поперхнулся я, почувствовав, что земля уходит из-под ног. Кухня поплыла. Инстинктивно, пытаясь устоять на ногах, я упёрся правой рукой в пенал, а левой схватился за стол.
Софья испугалась, подхватила меня и быстро заговорила:
— Женечка, не волнуйся. Я вернулась домой. Живая и невредимая, — она усадила меня на стул, достала в кухонном шкафчике флакон с валерьянкой и от души накапала лошадиную дозу, охая и причитая, — слова её пролетали мимо ушей, запомнилось лишь, что она напугана и говорит искренне. Валерьянка — не лучшее средство для восстановления цвета лица, но в руках моей жены, точнее бывшей жены, она иногда делает чудеса. Через минуту-другую кризис миновал, речь Софьи начала доходить до сознания.
— Как увидела я эти злополучные доллары, разум помутился, — оправдывалась она, — и я признала суверенитет Чечни. Сам подумай, если ты генерал, то я генеральша, если ты президент, то я первая леди. А если ты праправнук Бонапарта и имеешь права на французскую корону, пусть даже гипотетические, то по аналогии, я — императрица. Конечно, это лишь в случае, если при благоприятно сложившейся ситуации, повторяю, гипотетически, тебя на бумаге признают императором, и ты войдёшь в список нынешних европейских монархов, реальной властью не обладающих. Ведь так? — тонко улыбнувшись, осведомилась она, удовлетворилась молчаливым ответом и довольно бодро продолжила. — Принцесса Диана совершает поездки в разные страны не только ради путешествий и развлечений. Позволено ли это мне? Вопрос спорный. А если об этом весьма настойчиво просят? — она выразительно потерла большим пальцем подушечку указательного пальца, напомнив, что настоятельная просьба обычно сопровождается большими деньгами. — Конечно, если ты самозванец, — сама с собой рассуждала она, осмотрительно поглядывая за реакцией бумажного императора, — то мой визит незаконен. Но если ты не очередной псевдо-Людовик Семнадцатый, не архиплут и не шарлатан, то почему бы мне ни помочь тем, кто об этом уважительно просит и приглашение подкрепляет цифрой с пятью нулями? Это бизнес, мой дорогой супруг, не более того…
