Я не верил своим ушам. «Замечтался приятель, — подумал скептически — откуда Чечне взять столько нефти, чтобы конкурировать с Россией». Вслух не сказал. Язык не для того дан человеку разумному, чтобы свои думы выкладывать каждому встречному.
— Ты думаешь, у нас нефти не хватит? — спросил вдруг Салман.
Я остолбенел, не понимая, как он прочитал мои думы, но увидев бутылку с яркой этикеткой «Горілка гетьманська безалкогольна», как пчела, зависшую в воздухе, возле правого уха гостя, перестал удивляться, понимая, что дух гетмана заинтересовался пришельцем.
— Ты Кавказа не знаешь, — Салман любовно взял в руки бутылку, застывшую над его ухом, посмотрел на этикетку, — гетман Мазепа в бурке и папахе дружелюбно подмигнул ему. — Ты Кавказа не знаешь, — добродушно повторил Салман и помахал рукой, поприветствовав гетмана, — и в политической географии не силён. А Баку зачем? Они свою нефть в Европу через Россию продают. Нет у них иного пути. А мы им самую короткую дорогу откроем. Через Грузию и Турцию пойдёт в Европу азербайджанская, дагестанская и чеченская нефть. Татария захочет присоединиться? Пожалуйста. По Волге баржи с нефтью пойдут на Каспий, оттуда… — он запнулся, мысленно прокладывая маршрут, — у Грузии порты есть на Чёрном море. Тогда и Турция не нужна.
— Это газетная статья… Ничего большего. Что было в прошлом, поросло былью. А занятие бизнесом не входит в круг моих интересов. Так что, извините, сударь, ваше предложение не по адресу.
Опечалив гостя твёрдым отказом, широким размашистым жестом я указал на дверь, давая понять, что аудиенция завершена, и сделал шаг в её направлении, приглашая адъютанта к выходу. Салман не шелохнулся, как памятник стоял посреди комнаты. Дипломат оставался раскрытым, соблазняя слабые души стодолларовыми банкнотами.
— Сто тысяч долларов… — адъютант удвоил ставку.
Софья, пока шёл торг, находилась на кухне и прислушивалась к разговору, но когда цифры зашкалили, не сдержалась и вошла в комнату. Увидев чемодан новеньких стодолларовых купюр, от изумления она широко раскрыла рот, и её правая рука судорожно потянулась к портрету Бенджамина Франклина.
— С кондачка этот вопрос не решается, — защебетала она, схватив гостя за руку. — Наш нынешний статус не позволяет вмешиваться в большую политику. Но мы должны посоветоваться, — широко размахивая руками, и прищуривая глаза, она артистично изображала предстоящие трудности, и в кураже ляпнула, не моргнув глазом: «Нам надо созвониться с Елисейским дворцом. Ситуация деликатная и решается сугубо конфиденциально».
