Штабс-капитан был суеверен, мнителен, и намек на плохую примету его расстроил.
Вальс кончился, Августа Николаевна ушла распорядиться по хозяйству, а штабс-капитан, чувствуя себя несчастным, мрачно подошел к камину и уставился на огонь ничего не видящими глазами. Здесь и разыскал его Жорж, сообщив, что в прихожей ждет Хватов.
Хватов огляделся и сказал:
— Господин Осечкин, я только что со своей заимки. Есть новости о партизанах. У них новые силы. Захватили на днях японский пулемет.
Осечкин пришел в себя.
— Мы выступаем рано утром, как договорено. Вы лично проведете отряд к их логову! Учтите, буран замел все тропы. Как бы нам самим не влопаться!
— Да разве мне впервой? — проговорил Хватов. — Господи, я с детства все эти места знаю. Им и в голову не придет, что мы в такую непогоду выступим. А потом рассчитаемся и с мужиками, чтобы не помогали партизанам.
— Ладно. Рассчитаемся и с теми и с другими. А вы уходите сейчас. Отдыхайте. И я тоже уйду.
«Как же уехать, не попрощавшись с хозяйкой?» — подумал Осечкин, вернувшись в гостиную. Но Градобоевой поблизости не было, и он окликнул бойскаута:
— Жорж, подойди, дружок, сюда! Я сейчас должен уехать. Служба! Передай, дружок, Августе Николаевне: прошу извинения, что уехал не прощаясь. Ты это сделаешь, Жорж?
— Не забуду.
— Ну, я поехал! — Осечкин пошел одеваться.
Буран набирал силу.
Ребята все чаще теряли из виду друг друга и не заметили, как отстал Корешок.
У Лу замерзли ноги, и он тоже начал отставать. Когда ветер невыносимо дул в лицо, он отворачивался в сторону, нагибая голову. Но это мало помогало. Лу остановился, перевел дух и решил подождать Корешка. Тут на него налетел Ванька — у него сдуло с головы фуражку, и он кинулся ее догонять. От холода у Ваньки стучали зубы. Отыскав фуражку, он пытался вытряхнуть набившийся в нее снег, но потом махнул рукой да так и надел.
— Ты что стоишь? — спросил он Лу, стараясь перекричать ветер.
— Корешка жду.
— А где он?
— Откуда я знаю?..
— У тебя побелел нос, — сказал Ванька.
— Что-о?
Ванька повторил громче, но, поняв, что приятель опять его не расслышал, ткнул пальцем в обмороженную часть лица рукой, показал, что нужно делать.
В глазах у Лу была растерянность, он неуверенно и вяло тер варежкой нос, щеки и тихо всхлипывал. Ванька оставил Леньку и побежал догонять Кешку.
Кешку он нашел у забора и крикнул ему, что потерялся Корешок. «Надо было его в середину поставить», — с тревогой подумал Кешка.
Пришлось поворачивать обратно.
