Беспризорники понимающе переглянулись. Серые глаза Ваньки смотрели на Корешка и, казалось, говорили: «Видишь? Нужно эту холеру бояться как распрочерта, а ты не хотел спрашивать, Чокало-екало».
Корешок, наоборот, подумал: «Это бы приношение стащить. Там, наверно, пампушки есть. Чо только холере, а нам?»
Когда процессия удалилась, ребята пошли дальше. Они незаметно вкладывали в почтовые ящики прокламации, раздавали встречавшейся публике афишки и в веселом расположении духа подошли к почтовой конторе. Здесь на дощатом тротуаре сидел слепой нищий с обнаженной головой. Лицо у него было моложавое. На коленях лежала кепка с медными монетами.
— А чо, Ворон, если я свою партизанскую отдам этому слепому? Он, наверно, из наших. Пусть возьмет, а в ночлежке ему прочитают. Он узнает, чо там пропечатано, — зашептал Корешок на ухо Ваньке, когда они подходили к слепому.
Ворон на минуту заколебался, припоминая Кешкины наставления, но доводы Корешка ему показались убедительными, он хотел уже согласиться, как неожиданно услышал:
— Что вам тут нужно? Марш отсюда! — Это выпалил слепой, и, к своему великому удивлению, мальчики увидели, что он зло смотрит прямо на них. — Ну, пошли, пошли! Марш! Марш! Что уставились? Что рот раззявили? Шпандыря захотели? Не поскуплюсь!
Завидя приближающуюся даму с девочкой, мнимый слепой угрожающе показал ребятам кулак, потом подмигнул и опять принял позу «незрячего»: ловким движением завернул веки, приподнял немного брови, отчего на лбу образовались складки, и протянул руку. Когда дама подошла, он умоляющим голоском произнес, склонив голову набок:
— Подайте — не минайте. Подайте, христа ради, убогому.
— Видал такого «слепого»? Смотри, как он может прикидываться. Мне бы уметь так. Тогда б все денежку подавали, — восхищался Корешок ловкой симуляцией нищего. — А мы чо? Тоже давай так делать. — Он взялся пальцами за свои длинные ресницы и тщетно старался сделаться «незрячим».
— А ты хотел дать ему партизанскую, — корил товарища Ванька.
— А это я нарочно, — виновато оправдывался Корешок, с опаской отходя от «слепого».
— В руки давать не надо. Лучше просто подбрасывать. Пусть сами берут и читают, — говорил Ванька. — Вишь? В два счета можно засыпаться. Брось свою партизанскую во двор этой избы, — и Ванька показал на покосившийся небольшой домик, вросший в землю по окна. — Только обожди. Как бы кто не заметил.
Корешок почесал голову и, улучив момент, на цыпочках подошел к забору, просунул в щель партизанскую прокламацию и испуганно отбежал обратно. В этот момент на переднем дворе залаяла собака. Сердце у Корешка заколотилось сильней, он вопросительно посмотрел на Ваньку; тот взял друга за руку, и они скрылись за углом.
