Дни стали короче. Часто налетали сильные ветры, взметая тучи пыли, отчего город, как будто после разгрома, стонал и дымился. Мельчайшие песчинки порошили глаза, забирались в уши, хрустели на зубах.
Прошло уже несколько дней, а листовки все еще лежали, запрятанные в лабазе. «Куда же их девать?» — думал Кешка, сидя с друзьями на краю бетонированной канавы, идущей из городской бойни.
— Давайте сбегаем на вокзал, машиниста поищем, — предложил он ребятам.
— Можно сбегать, да прежде нужно достать и зажарить крови. В животе пусто, — проговорил Ванька и, вооружившись банкой, пошел к раскрытым настежь широким дверям бойни.
Он переступил порог и стал смотреть, как одни рабочие поднимали лебедку, другие короткими ножами быстро снимали шкуры, третьи разрубали на части уже освежеванные багровые туши.
В противоположных дверях показалась корова. Ее вели за веревку двое бойщиков. Чуя свежую кровь и слыша встревоженный рев, корова сопротивлялась, дико мыча, но третий рабочий с силой крутил ей хвост, и она против своей воли медленно подвигалась навстречу казни, скользя раздвоенными копытами по мокрому асфальту.
Бойщик в кожаном фартуке вытащил из ножен короткий кинжал и ловко вонзил его в темя коровы. От удара животное дрогнуло, растопырило передние ноги, упало на колени, потом на бок. Воспользовавшись этим моментом, бойщик быстро разрезал шею, и алая кровь хлынула, разливаясь по полу.
Ванька подскочил к корове, хотел было придвинуть банку, но бойщик топнул ногой и прогнал его. Как только бойщик отошел, Ванька торопливо подставил жестяную банку под струю крови. В предсмертных судорогах корова резко ударила копытом по банке, содержимое брызнуло мальчику в лицо, его кожаная фуражка покатилась по мокрому полу. Все было потеряно: ни крови, ни банки. Вытирая лицо, Ванька побрел к друзьям с пустыми руками.
Завидя товарища, сердобольный Корешок закричал не своим голосом:
— Ворон!.. Кровь на лице!..
— Ха-ха-ха! — засмеялся Кешка, убедившись, что лицо друга не пострадало. — Как это она тебя не хватила по носу?
— Хи-хи-хи! — залился Корешок, держась за живот. — Ты сейчас не конопатый, а красный! Хи-хи-хи-хи!
Ванька обиделся, передразнил смеющегося Корешка, показал кулак и, не оборачиваясь, стал спускаться по откосу к реке. Немного отойдя, он успокоился и крикнул Кешке и Корешку:
