— Что-то я не вижу здесь кровавых картин, — заметил граф, перебирая картины.
— У меня её и нет, но я её видел. Такое впечатление, словно бы он вложил в неё не просто чувства, а душу. Картину, к слову, приобрела та самая девушка, выторговав у меня за баснословные деньги.
— Да ладно? — воскликнул граф.
— Сам в шоке.
— Значит, он умер от счастья? — неожиданно спросило пугало.
— Что? — удивлённо в один голос воскликнули вампир и чародей.
— При чем здесь счастье? — уточнил Элрик.
— Когда он рисовал картины, он был счастлив. Я чувствую это. Но потом… что-то случилось. Я не понимаю, Велиус. Мне сложно понять, почему люди убивают друг друга, и мне совершенно непонятно, зачем человек убивает сам себя? Это же нелогично!
— Потому, Аах, что некоторые люди забирают у других людей то, без чего они не могут жить.
— Любовь?
— Иногда — любовь, иногда — сердце, а иногда — даже душу.
— Разве стоит из-за этого убивать себя? Нужно ведь убить того, кто забрал, — и чуть подумав, Аах добавил: — Если только он уже не мёртв.
Чародей расхохотался. Граф же вздохнул и попытался объяснить:
— Тут всё не так просто. Иногда человек не может убить, просто потому, что слаб. Иногда — потому, что любит.
— Я… наверное, понимаю, что вы имеете в виду.
— Не понимаешь. Чтобы это понять, нужно обладать сердцем. А у тебя его нет.
— Но у меня есть душа.
— Душа не значит добродушие, — вмешался чародей. — К тебе, по крайней мере, это точно не относится.
— Почему?
— Когда-нибудь ты поймёшь это сам. Элрик, ты выяснил, где человек? — поторопил граф старика.
— Нет, — закурил чародей трубку. — Несколько раз попытался, но тщетно.
— Видимо, слишком много прошло времени, — заключил вампир.
— В любом случае, чтобы пройти по его следам, нужно идти на север, в лес. Отыщи там Знахаря, возможно, он подскажет. Должен, по крайней мере.
— Хорошо, — кивнуло пугало. — Ваша очередь. О чём вы хотели попросить?
— Я хотел попросить тебя, Аах, уйти. Уйти и не возвращаться. Никогда.
— Почему?
— В городе и так нечисти больше, чем блох на собаке. Не хватало, чтобы ещё одна здесь корни пустила.
— Но я не собирался здесь оставаться.
— Вот и отлично. А теперь ступай.
После этих слов пугало, развернувшись, прошло к выходу и покинуло комнату, оставив пару наедине.
Чародей прервал тишину:
— Велиус, я тебя не понимаю. Ты ведь не отличаешься добротой, так с чего вдруг решил ему помочь? И не надо мне тут рассказывать о нечисти! Я тебя знаю слишком хорошо.
— Я не ему помогаю, Элрик. Я помогаю себе.
