— А ты про Указ от 35 года о применении всех мер наказания включая расстрел в отношении детей с 12 — летнего возраста знаешь? Мне в пятнадцать лет хотели лоб зеленкой намазать, это как, нормально? Так что, у меня с Усом свой расчет, Бриллиант. На Красной Пресне я общался с Лошкарем и другими Ворами — я понял, что мы сходимся по духу и, поэтому я стремлюсь стать Вором. Я ясно выразился? — жестко вопросил Москва.
— Ясней некуда, такое стремление приветствуется, а в остальном, жизнь покажет — Васька ловким движением проделал пальцами вольт с колодой, что у Москвы вспыхнули глаза от восхищения.
— Научишь?
— Научу.
— Какой настрой у малолеток? На кого они ориентируются? — спросил Пеца.
— Шкодники! Но к Воровскому тянутся.
— На Красной Пресне слышал я, мрачно?
— Жуткая пересылка, черная как котельня, кругом железо. Народу сидит тьма, все в ожидании своей участи. Большинство осужденные. Срока — двадцать, двадцать пять лет.
— Ого!
— Дают-бери…
— А что за контингент на Пресне с вами подсадили?
— Указники, у всех по «червонцу».
— Советский суд, самый гуманный суд в мире! — пропел «шестерка» Пецы.
— Скажу, чтобы принесли поесть. Эй, Одноглазый! — выкрикнул Москва и поманил пальцем одного из мальцов, усевшихся на корточки, словно крысята и следивших за тем, насколько мирно закончатся «терки» их главаря с Ворами.
— Да, пахан — с готовностью подскочил шустрый малолетка.
— Принеси еду, угостим Воров.
— Сейчас сделаем — Одноглазый шагнул назад и словно растворился.
— Резвая у тебя команда — похвалил Пеца.
Не прошло и пяти минут, как перед Ворами на перевернутом ящике, накрытом чистой тряпкой, были разложены продукты.
— Откуда балабас? — Пеца и впрямь был удивлен.
— Бриллиант знает закон малолеток, все лучшее из посылок отдают главному — пояснил Москва.
— Считаешь это справедливо? — задал вопрос Васька, желая проверить интеллект паренька.
— Я не реформатор. Раз тюрьма слепила такой закон, значит так правильно. — ловко вывернулся Москва.
— Пусть бы каждый пользовался тем, что ему передали — продолжил Васька мысль.
— Идеального справедливого устройства на земле быть не может — обрезал его Москва — А в тюрьме, испокон веков свои законы.
— Это правильно. Воры поддерживают тюремные традиции и устои, но не допускают беспредела — Васька, перехватив инициативу диалога в свои руки, выставил точку и тут-же перевел разговор в другое русло.
— Познакомься Москва, это Арсений — представил он своего друга.
— Да, знаю я. Разведка не дремлет. В этапе чирикали: Бриллиант с фраером трется. Могу задать вопрос?
