После того как она рассталась с мужем, который, как ей сообщила «доброжелетельница» — прежняя пассия генерала, развел в своем штабе целый гарем из радисток и телефонисток, Зоя около года не могла прийти в себя, искала выход и не находила его. Она не любила его. Ее замужество, произошедшее волей случая, о котором ей никогда не хотелось вспоминать, не принесло ей счастья, но молодой провинциальной женщине льстило, что он большая шишка. Они жили в столице, в просторной квартире на Земляном валу, муж редко появлялся дома, и она целиком была предоставлена самой себе. Все свое время она отдавала учебе в аспирантуре, чтобы у нее не оставалось ни единой минуточки времени для раздумий над несуразно складывающейся жизнью.
В институте штудировавшая историю партии, научный коммунизм, капитал Маркса, теперь она полностью сосредоточилась на предметах специализации: геологии, геодезии, маркшейдерском деле.
Муж приезжал все реже и реже. При встречах им не о чем было говорить и их обоих тяготило время проведенное вместе. Ночью она уходила спать в другую комнату, а он даже не делал попыток к примирению. Вскоре после его отьезда на дальний полигон, Зоя собрала вещи и выехала к родителям в Горький. Всю дорогу в поезде, словно окаменевшая, она, не отрываясь, глядела в окно, но ни единая слезинка не выкатилась из ее глаз. Оставив позади этот неудавшийся, покореженный кусочек своей жизни, она вдруг почувствовала, что в одночасье стала взрослой, способной принимать ответственные решения.
Дома Зоя все без остатка рассказала родителям, в тот трудный вечер слова застывали в горле, в моменты, о которых было стыдно говорить, но она все преодолела. Отец, очень любивший единственную дочь, не желая больше слушать, встал и обнял ее за хрупкие плечи.
— Все пройдет доченька — сказал он.
— Да, милая, держись, не отчаивайся — поддержала отца мать, и на том закончились ее тягостные обьяснения.
Побежали денечки светлые, счастливые, она постепенно оттаяла и стала улыбаться. Радостно было просыпаться в отцовском доме, где с кухни несло свежим борщем, жареными пирожками и царило ощущение надежности.
— Мама! — кричала она громко, на весь дом.
— Что такое? — вбегала в ее комнату мать и Зоя принималась весело смеяться, обнимая ее, такую родную, домашнюю.
— Мама, мамочка моя! — приговаривала она, бесконечно осыпая ей лицо поцелуями.
— Счастьюшко наше! — смеялась в ответ мать — Вставай, солнце уже давно в зените.
— А где мой любимый папа?
