— На заводе, где же еще ему быть? — напускно ворчала мать.
Зоя умывалась, приводила себя в порядок, завтракала и, взяв полотенце, убегала на Волгу. Очень любила ее и неимоверно соскучилась. С детства Зоя знала укромный уголок на бережку, скрытый от посторонних глаз плес, туда и прибегала она теперь.
Также как и до ее замужества лежала здесь перевернутая лодка, и отсюда открывались чудные просторы! Глаза не выдерживали вида этой красоты, этой дали убегавшей за горизонт, берегов поросших березками. Зоя жмурилась, прислоняла к ним ладонь и, не выдерживая наплыва легкого головокружения от прилива сил, принималась прыгать и скакать по песчаному берегу.
— Ура! — кричала она — Как же хо-ро-шо жи-ть на све-те!
В высоком синем небе, словно бы приветствуя ее, ударила молния, и неожиданно обрушился дождь. Крупные капли забарабанили по воде вспучивая ее. Зоя, не прекращая смеха, поднырнула под лодку и лежа на животе, вслушивалась в удивительную песню дождя, подпевая ему.
— Пам-пара-пам, пам — пара-пам!
Он закончился так же внезапно, как и начался. Она высунула голову с намокшими волосами наружу и увидела потрясающую по красоте радугу, вставшую над Волгой.
— Я люб-лю этот чудный мир! — закричала Зоя, окончательно выбравшись из под прохудившейся лодки, и с разбега ныряя в теплую воду.
Эти и другие воспоминания еще были живы в ней, когда она тащилась в строю закутанных, одетых во что попало женщин, с чемоданами и узлами в руках, по свежевыпавшему снегу, под конвоем одетых в длинные шинели солдат.
Этап оказался смешанным, больше половины заключенных оказались мужчинами, среди которых несколько человек одетых в тельняшки и фуражки-восьмиклинки, выделялись на фоне остальных независимым поведением и напускным кривлянием перед женщинами.
— Наше вам с кисточкой! — сдергивали они головные уборы.
— Вперед изменницы Родины — кричали конвоиры.
— Какая же я изменница? — билось в мозгу Зои упрямая и обидная мысль.
Строй вели мимо покрытых снегом черных дощатых жилищ, ввели в предзонник, долго пересчитывали, пока к ночи, наконец, не развели по щитовым баракам.
Так началась для Зои ее лагерная Одиссея. 10 лет заключения предстояло ей отбыть за неудачное и нелепое замужество.
Потянулись дни жуткие, словно это происходило не с ней, а с кем-то другой. Ей казалось, что она умерла и со стороны наблюдала за всем происходящим и только не могла понять, отчего же ей так больно?
В бараке топилась квадратная буржуйка, на изогнутой длинной трубе которой сушилось женское нижнее белье. Сотни женщин с мертвыми глазами, томясь от неизвестности, словно по норам, расползлись по нарам.
