С фраерами начала гулять.
Так гуляй, гуляй голубоглазая,
В сердце боль заставлю замолчать,
Плачь подруга, плачь моя гитара,
Мне тебя уж больше не видать!
— О чём думаешь, Василий? — подкатился к нему Арсений.
— О русском человеке.
— Ого! И что-же ты о нём думаешь?
— Странно он устроен. Вот смотри: Когда нет рядом начальника, он готов вцепиться в глотку другому. Но стоит показаться человеку в форме, как он усмиряется, поддаётся на обещания и даже гордится строгостью начальства. И в то же время, если живет кельдимом, то готов умереть за товарища, причём спокойно, без кипиша.
— А как ты думаешь, Василий — негромко, прямо в ухо говорил Арсений — француз или англичанин другой?
Васька глубоко задумался, ловя себя на мысли, что совершенно ничего не знает ни о тех, ни о других.
— А сам ты как считаешь? — подпёр он Арсения.
— Я сейчас постараюсь вывернуться. Судя по тому, как французам настучали по головам в России, а англичанам утерли нос русские адмиралы, то русский мужик превосходит их.
Васька молчал, раздумывал.
— Не согласен? — не отставал Арсений, предвкушая сдачу Василия.
— Французов доконала русская зима! — произнёс Васька, чем снова обескуражил своего товарища.
В углу громко застонал Ванька Смирнов. Арсений вскочив на четвереньки, перелезая через чьи-то тела, стал пробираться на стон товарища.
— Погляди, что с ним? — крикнул вдогонку Васька — Может сюда его, к окну?
— Нет. — Арсений обернулся и покачал головой — Он же неподвижный, а из окна холод тянет.
— Васька — к Ваське подвинулся «Пеца» — он едва дождался, когда очкастый фраер отвалит от Вора.
«Чё он с фраерами замутил? Не пойму. Одно ясно… неспроста это. Бобёр! Хоть и молод! Ох, бобёр!» — а вслух произнёс:
— Васька, куда мы прёмся как бараны?
— Что ты предлагаешь?
— Валить надо. С этапа легче уйти.
— Ну, мы не как бараны, а вот лежим у окна. С ветерком едем. И не куда-нибудь, а в Дом Родной… Так что, надо ехать в зону. Там сейчас такой замес готовится и мы, Воры, должны быть с массой.
— Вор, если у него есть возможность идти на «рывок», должен отваливать.
— Должен, но только в том случае, если завтра, из-за того, что все Воры свалили, в зонах власть «суки» не возьмут.
— Это ты про кого? Что за «суки»?
— Я за «сук» говорю.
— Так кто они, «суки» то?
— «Пеца» ты где был в 41-ом?
— На Колыме сидел, на Студёном.
— А мне в 41-ом было 14 лет. Я из-за войны школу бросил. А тебе, сколько было в 41-ом?
— Двадцать.
— Так вот, в двадцать, тебе надо было брать в руки нож и резать тех, кто вызвался на фронт идти. Потому что они Воровской Закон продали. Оружие в руки взяли.
