— Всякое бывает — согласился Васька.
— Я её не пойму, с ней что-то происходит. Когда у меня начался суд, а начался он в час дня и длился не дольше трёх часов, судьи ушли готовить приговор, я гляжу, а Алевтины нигде нет. Так и не появилась… — Арсений замолчал и, увидев, что Васька смотрит в окно, тоже подвинулся к нему.
Погода была паршивая. Со второго этажа тюрьмы виднелось, как над красавицей — Волгой, словно мутная занавесь, поднимается туман, скрадывая в себе идущие пароходы, гудевшие почти непрерывно.
Васька, сидя у окна, вспоминал, как весело пролетали дни в Горьком на «малине», было выпито много водки, правда, он пил мало, не любил её.
— Ты говоришь десять, Бугалтер, и чуть не плачешь, а я «червонец» уже «оптыхтел», всю Колыму проехал, год на воле и теперь по Указу ещё 15 лет. С того срока мне часть списали по актировке. Может и в этот раз снимут, а Васька?
— Едва ли! — отозвал Васька — сейчас ужесточают.
— Василий, могу я спросить? — затянул Арсений.
— Что?
— Интересно, все говорят, что сидят ни за что, а срока дают 10–15 лет. Судят без разбора, за всякий пустяк. Неужели снова Ежовщина? Хотя, с расхитителями надо вести беспощадную борьбу.
— Ты это о себе? — спросил Васька.
— И о себе тоже — тихо ответил Арсений.
— Не надо самобичеваний, срок не уменьшится, а сидеть станет значительно сложней.
— Василий.
— Что?
— Творится невиданное передвижение народа. Все из разных мест и едут, вернее, везут их в разные концы Советского Союза. Одних на Восток, других, на Запад. Что же происходит, Василий?
— Я думал ты умней, извини, я не так выразился, ты умный, но я считал, что ты проницательней. Отец народов затеял Великие стройки коммунизма, вот туда и везут. Езжай и ты, там зачёты, быстрей удастся освободиться.
- А ты, Василий?
— Я Вор, тюрьма — мой Дом, мне зачёты ни к чему. Да и не положено Вору.
— Василий, можно я еще спрошу?
— Спрашивай.
— Что значит Вор? И зачем тебе надо быть Вором, если даже зачётами ты не можешь воспользоваться.
— Спроси лучше у «Шаха», он любит просвещать фраеров.
— А я фраер?
— Нет — произнёс Васька, после недолгого молчания — ты Арсений.
— Когда я сидел в другой камере, туда привели малолетку за изнасилование. Звали его Володей, ему дали 12 лет, а ему всего было 14 лет. Врачи дали справку, что он ещё не способен изнасиловать, а суд всё равно осудил.
— Ну?
— Но это же несправедливо Василий, теперь вся его жизнь сломается.
— У тебя есть конкретное предложение?
— Нет.
