— А что за картина идет в кино? — спросила она.
— Мы можем выбирать: «Тарзан — приемыш обезьян» — в «Гамоне» или «Саломея» — в «Регале».
— Наверное, лучше «Тарзан». «Саломея» будет, пожалуй, слишком. Не хочу видеть, как Иоанну Крестителю отрубают голову.
— Точно, — согласился он, — хотя я бы взглянул на танец «семи покрывал».
Она посмотрела ему в глаза.
— Тогда тем более «Тарзан».
Он рассмеялся.
Молодые люди прикончили все, что было у них на тарелках, и заказали еще пудинг с джемом и заварным кремом. Страшно объевшись, они вышли из кафе, держась за руки. Наступили розовые сумерки. Рядом с ними сновали ласточки, над головой отчаянно кричали чайки, а в заливе тоскливо гудел буксир. Эмили довольно вздохнула и подумала, что должна запомнить каждое мгновение этого вечера.
Они купили билеты в кино, и Робби повел ее на балкон, в задний ряд.
— Вынужден признаться в своих дурных намерениях, — прошептал он. — Мне все равно, какую картину показывают. Я хотел обнять вас в темноте и поцеловать, пока никто не видит. Вы же не против?
— Конечно нет, — улыбнулась она. — Кто знает, когда нам снова выпадет такой шанс.
Погасили свет. Заиграл орган. Показали рекламу, несколько мультфильмов и новостной выпуск. Мультфильмы они не заметили, но когда пошли новости, музыка изменилась, став мрачной и воинственной. Они посмотрели на экран и увидели слова: «Немецкое наступление при Марне». «Немецкие войска под командованием Людендорфа начали новое наступление».
— Хорошо, что я возвращаюсь, — сказал Робби. — Я нужен. Там недостаточно аэропланов и пилотов.
— Я думала, мы уже выигрываем. Что победа близка.
— Я полагаю, это их последняя отчаянная попытка оттянуть неизбежное. Причинить как можно больше вреда, прежде чем сдаться. Они должны понимать, что дела у них плохи.
— Шшш! Тихо! — обрушились на них спереди.
Робби посмотрел на Эмили, и оба улыбнулись. Он снова ее обнял, и она пристроила голову ему на плечо. Это было чудесно, хотя чешуйки эполета кололи ей щеку. Она глянула на него, и он ее тут же поцеловал.
— Очень глупый фильм, правда? — спросил он, когда они в обнимку шли домой. — Скакать по джунглям и кричать: «Я — Тарзан, ты — Джейн»?
— Зато он очень хорош в набедренной повязке, — заметила Эмили.
— Я и не думал, что вы смотрите на других мужчин. — Он чуть-чуть сжал ей плечо.
— Вы еще много обо мне не знаете. Может быть, я вовсе не хорошая приличная девушка. У меня есть темные тайные мысли. Возможно, у меня ужасный нрав. Мы так мало друг о друге знаем, Робби. Мы видели друг друга только с лучшей стороны.
