Я читал в «Учительской газете» о таких уроках. Это, очевидно, очень хорошее начинание. Каждому педагогу дается возможность поучиться у коллеги, а то и покритиковать его, чтобы он в дальнейшем не повторял замеченных ошибок.
— Да, это неплохое средство для проверки качества уроков, — замечает Владимир Иванович.
— Вот Санда Богдановна… Кто ее знает, что и как она преподносит ученикам? — Я это только к примеру, — улыбается Мика Николаевна. — Сколько раз в месяц могут посетить ее уроки Владимир Иванович или, скажем, Андрей Михайлович? От силы, по одному разу. А если будут открытые уроки, каждый учитель сможет их посещать. Представьте себе, насколько вырастет ответственность педагога!
— Я хотел бы, Степан Антонович, чтобы сделали почин вы. — Владимир Иванович задумчиво поглаживает свою бородку. — Вы дадите живой урок, с огоньком. Как тогда, помните, когда я сидел у вас.
— Я? Но почему же? Нет, пусть кто-нибудь постарше…
— Ничего, дорогой мой! — Владимир Иванович похлопывает меня по плечу. — Сделаете ошибку по-критикуем. И другим полезно будет. И потом, их у вас не так уж много, ошибок этих… Зато есть и большие достоинства: интерес, который вы стремитесь пробудить у детей, душа, которую вы вкладываете в свой урок. Это весьма ценные качества для педагога, и другим учителям стоит у вас поучиться.
— Ну что ж, пусть будет так, — говорю я. — Но скажите мне, Владимир Иванович, как мы это организуем.
— Очень просто! Подготовьте образцовый урок. А завтра мы с вами поднажмем на Андрея Михайловича. Согласны?
Андрей Михайлович слушает Владимира Ивановича молча. На лице его ничего нельзя прочесть. Мне кажется, что директор думает о чем-то другом.
— Очень хорошо, — говорит он, когда завуч замолкает. Но произносит это таким тоном, что не поймешь, имеет ли он в виду наше предложение или что-нибудь другое. — Очень хорошо. Одно только мне неясно — почему вы пришли сюда вместе со Степаном Антоновичем? Что это, делегация к директору?
— Нет, просто мы вместе выработали эти предложения. — Владимир Иванович взглядом просит у меня прощения: он не хотел бы присваивать себе чужие идеи, но так уж приходится говорить. — И почему бы Степану Антоновичу не придти к вам, — продолжает завуч. — Разве он в чем-нибудь провинился перед вами?
Директор встает из-за стола и начинает ходить по комнате с папиросой в зубах. Две складки резко обозначаются в углах его рта. Когда Андрей Михайлович спокоен, их почти не видно. Но теперь он раздражен.
