Подобную энергию и энтузиазм я вижу теперь второй раз, здесь у Рукава.
Четыре грузовика, сотни телег, масса людей. Да, это настоящая общественная, подлинно народная стройка!
На вершине горы, в Крыму, перед лицом наступающего врага, люди работали в напряженном молчании. Здесь же, на стройке, многоголосый хор поет:
И тут же рядом несется другая песня, ее распевает молодежь, возглавляемая Андриеску:
Выходила на берег Катюша…
Утро туманное, прохладное, а наш завуч, Владимир Иванович, в одном жилете, без шапки. Он кашляет, но не перестает копать.
Школьникам дали отдельный участок, три телеги. Михаил Яковлевич привел сюда ребят строем. По моей просьбе, бригадиром учащихся седьмого класса он назначил Горцю. Мальчик серьезен, сосредоточен, полон чувства ответственности. Свою бригаду он крепко держит в руках, все примечает:
— Что это ты все смеешься, Параскица? Небось, не в ж-мурки играешь!
— Не размахивай так лопатой, Григораш. Ты чуть Василикэ по затылку не стукнул…
— Боюсь, Степан Антонович, осрамимся, — говорит мне Горця. — Ребята все балуются, делают, что им в голову придет!
Напрасно жалуется паренек. Дети работают хорошо. Но ему я говорю:
— Тебя для того и поставили бригадиром, чтобы ты следил за работой. А ребята тебя слушаются…
Мои слова льстят мальчику, но он старается этого не показать.
— Трудно с ними, — озабоченно вздыхает он.
— Степан Антонович, идите к нам, — кричит Мика Николаевна. — А то у нас мало людей, и мы отстаем.
Со вчерашнего вечера она еще не отдыхала. И все же бледность, которую я заметил на ее лице утром, теперь окончательно исчезла. Мика Николаевна, как всегда, румяная и свежая.
Она работает с шестым классом, рядом с нами. Бригадир здесь Филипаш Цуркан. Вместе со всеми ребятами он копает землю и не замолкает ни на минуту. Но это не просто болтовня. Зачем терять время? Лучше побеседовать на политические темы. Ведь он председатель совета отряда!
— Иленуца, ты читала воспоминания Максима Горького о Ленине? Нет? И ты, Ионика, не читал? Это было…
Он хорошо рассказывает. Только никак не может удержаться, чтобы не вставить время от времени какое-нибудь «ученое» словцо, которого никто из ребят не понимает. Как же иначе? Разве пристало председателю отряда разговаривать, как простому смертному? Он, чего доброго, весь свой авторитет потеряет.
Бурлаку и Штефэнукэ с озабоченными лицами ходят по котловине, измеряют ее в длину и в ширину, что-то записывают. Они так размахивают руками, что можно не сомневаться — не сошлись во мнениях.
