Во Флоренах | страница 43
— Мне еще о многом нужно с вами поговорить, Степан Антонович.
— Пожалуйста, я рад буду, Аника… — отвечаю я.
Мы смотрим друг на друга, и какой-то момент нас сковывает неловкость. Мы так и не договариваемся, когда еще встретимся.
Врач делает ребятам прививки против скарлатины. Это продолжается довольно долго, почти два часа. И вот, в тот момент, когда врач вводит свою иглу в мякоть руки Санду, дверь широко открывается и на пороге класса появляется незнакомая мне женщина. При виде ее гримаса боли на лице мальчика сменяется выражением испуга.
— Мама… — произносит он, посмотрев на меня растерянно.
Женщина начинает кричать, еще не успев переступить порога.
— Почему так поздно держите детей в школе?! А дома кто станет работать?! Вы будете мальчишку кормить, что ли?!
— Послушайте, уважаемая, — пытается успокоить ее Владимир Иванович. — Доктор делает вашему сынишке прививку, чтобы он не заболел. И не кричите так, пожалуйста! Здесь школа.
— Школа! Эка важность! Кому она нужна, ваша школа! Только вам самим, учителям! Жалованье, небось, хорошее получаете!
Женщина, расталкивая детей, пробивает себе дорогу к столу, за которым сидит Владимир Иванович Язык у нее, как мельница.
— Кто кормит Санду? — кричит она. — Кто его одевает-обувает? Ишь ты, по целым дням в школе пропадать! А я за него работай!
Женщина схватывает Санду за плечи и с силой толкает его к двери.
В классе несколько секунд стоит напряженная тишина. У врача руки дрожат от волнения. Дети испуганы.
Молчание нарушает Филипаш Цуркан:
— Мачеха! К тому же несознательная. Она совсем не знает советской морали.
— А вы, пионеры, хоть раз поинтересовались, как живется Санду? — перебивает его Владимир Иванович.
Филипаш задумчиво проводит рукой по волосам.
— Да, должен признать по-большевистски: тут у нас недосмотр.
…Врач заканчивает свою работу и уходит. Мы с Владимиром Ивановичем остаемся одни. Обоих гнетет тяжелое чувство. Мы упрекаем пионеров… Ну, а сами-то мы учителя? Ведь если эта женщина разрешает себе так обращаться с мальчиком здесь, на наших глазах, то можно себе представить, каково ему дома!
— Докица Кланц! Кто ее не знает! — виновато говорит завуч. Я уже несколько раз пытался говорить с ней по-хорошему. Ничего не выходит. Только ругается последними словами. Даже Бурлаку не смог ее урезонить. Официально вызывал в сельсовет.
— Ну, а что говорит отец мальчика?
— Слабохарактерный человек. Под башмаком у жены.
— Выходит, что советская власть бессильна перед какой-то Докицей Кланц! — возмущаюсь я.
