— Детки мои хорошие! Родные мои! — больше она ничего не в силах выговорить.
В доме уже собрались гости — вся интеллигенция нашего села и колхозники — друзья новобрачных. Начинаются поздравления. Мика Николаевна принимает их со счастливой улыбкой на лице.
— А я когда выходила замуж… — начинает мать, и шум сразу утихает. — Боже мой, боже! Даже рядна у меня не было, чтобы завернуть приданое. — Она оглядывается вокруг и улыбается сквозь слезы.
И в этот момент появляется Иванов. Вспотевший, запыхавшийся. Он толкает перед собой детскую колясочку.
Раздается смех. Мика Николаевна бросается к Иванову, обнимает его.
— Какой вы милый! Какой вы хороший!
Иванов вынимает из коляски довольно большой сверток в зеленой бумаге.
— А это от Степана Антоновича, — говорит он. Мика Николаевна разворачивает сверток. Пеленки, распашонки… А я ничего и не знал. Мой настоящий подарок — красивая ваза для фруктов — поблек по сравнению с этим. Ай да Иванов! Знает, что делает!
Я жду, пока Аника закончит работу на ферме, и мы с ней поднимаемся на вершину горы. Доходим до небольшой рощи.
Время уже давно перевалило за полдень, а солнце жжет немилосердно. Здесь, в тени дубов, приятная прохлада. Аника хватается одной рукой за ветку, в другой у нее цветок. Легкое платье красиво облегает ее небольшую гибкую фигурку. Загорелое лицо с вздернутым носиком лукавее обычного.
— Аника, ты мне обещала сегодня дать ответ…
— Какой ответ? — Аника даже не помнит, о чем я ее спрашивал. Лицо у нее серьезное, а глаза смеются.
— Когда мы пойдем в загс? Когда мы с тобой поженимся, Аника?
— А, ты об этом? Поговорим в другой раз. Вот лучше я тебя спрошу…
— И слушать не хочу. Скажи, когда…
Аника задумывается. Смотрит на потемневший горизонт, где собираются грозовые тучи.
— Выйдешь замуж… Пойдут дети… А я учиться хочу. Кто пеленки будет стирать? — с живостью оборачивается она ко мне.
— Мы оба, вместе, — весело отвечаю я.
Аника смеется от всей души:
— Хотела бы я видеть, как Степан Антонович стирает пеленки. Ха-ха-ха!
И вдруг:
— Лови меня, лови! — и ее маленькие крепкие ноги уже мелькают между деревьями, а я никак не могу поймать ее. Она останавливается, Задыхается и, счастливая, кладет руки мне на плечи.
— Не нужно, Степа, — говорит она, — я сама буду стирать пеленки. И учиться тоже буду. Только в этом ты уж мне помоги. Иначе… — лукаво не договаривает она.
— Всегда буду тебе помогать! Во всем!
Вдруг мы слышим совсем близко шаги, и за свисающей веткой показывается голова Они Патриники. Какой-то знакомый голос что-то говорит ему. Да это Андриеску. Они возвращаются по тропинке, как видно, из Рэдин.
