Горця во всем опекает Санду. И теперь он говорит:
— Я, ребята, беру на себя Санду. Чтобы он кончил школу на четверки и пятерки.
— А как будет с Григорашем Штефэнукэ? Ведь ты с ним занимался, спрашиваю я.
— К Григорашу прикрепите меня, — поднимает руку Арсене Мошняг.
— А меня к Василикэ.
— Василикэ не нуждается в твоей помощи!
— Он и сам хорошо учится!
Председательствует на сборе Марица Курекь:
— Тише, ребята, — стучит она карандашом по столу. Не говорите все сразу! Даже записать не даете. Я беру на себя помочь Варуне. Но у меня есть еще одно предложение. Давайте помогать и ученикам пятого и шестого классов. А они пусть помогают младшим. Тогда вся наша школа будет хорошо учиться.
Это предложение горячо одобряет Владимир Иванович.
— Ты хорошо сказала, Марица, — говорит он, поднимаясь с места. Чудесная мысль! Седьмой класс, как самый старший, должен заботиться о всей школе. И мы, учителя, вам поможем. Мы будем давать указания отличникам, как им нужно заниматься со своими товарищами. — После некоторого раздумья Владимир Иванович делает энергичный жест обеими руками, как бы заканчивая этим свою мысль: — Мы организуем для отличников своего рода семинар.
Семинар? Это что-то новое. Мне нравится идея Владимира Ивановича. Он тут же объясняет детям, что подразумевает под этим словом. Пионеры воодушевлены обещанием завуча. Шутка ли, у них будет семинар, как у взрослых!
— Теперь мы должны принять в пионеры Санду Нику, — говорит Филипаш. — Иди сюда, Санду!
Санду подходит к столу. Становится лицом к собранию. Щеки у него порозовели от волнения, голубые глаза смотрят смущенно.
— Сколько тебе лет? — спрашивает его Арсене Мошняг, встав с места.
— Тринадцать, — тихо отвечает Санду, как бы стыдясь своего возраста. — Тринадцать лет и семь месяцев.
— Ого! — восклицает Арсене. — Такой большой — и в пионеры!.. Тебе уже в комсомол пора!
— В комсомол моложе четырнадцати не принимают, — разъясняет Филипаш серьезным, учительским тоном. — Мы еще все не доросли до комсомола. Для комсомола…
Но тут Горця срывается с места и, не прося слова, прерывает Филипаша.
— Большой, говоришь? — с возмущением набрасывается Горця на Арсене. — Санду виноват, что ли, что до сих пор не стал пионером? Была бы у тебя такая мачеха, как Кланца… Посмотрели бы тогда, какой ты умный! Принять Санду в пионеры, и все!
— Принять! Принять! — кричат ребята.
…Санду стоит лицом к притихшему собранию и говорит, громко и торжественно отчеканивая каждое слово:
