. Он мыслил себя, как Пушкин, числившимся «по России», а не в пределах чиновничьей Табели о рангах.
С таким ощущением личной свободы, как у него, можно сравнить только поведение Карла Брюллова, которому уже было на кого равняться – на Ореста Кипренского.
Оба выше всего ценили творческую свободу и человеческие чувства. Их стержнем, как почти у всех романтиков, была любовь. Карл Брюллов всю жизнь любил изменчивую и непостоянную графиню Юлию Самойлову, изображая ее и двух ее воспитанниц во вдохновенных портретах («Портрет Юлии Самойловой с воспитанницей Джованниной Пачини и арапкой», 1832–1834, «Портрет Юлии Самойловой, удаляющейся с бала с воспитанницей Амацилией Пачини», 1842).
Его вдохновляла зрелая женская красота, сильная и свободная женщина, ставшая в свете «беззаконной кометой».
Орест Кипренский очень долго искал свою «настоящую» любовь (а для романтиков в этом есть некоторая метафизическая подоплека, тайный рок), остановив свой взор на бедной итальянской девочке Мариучче, которую он бережно воспитал. В этой любви проявилось то его особое пристрастие к «детскому», непосредственному, естественному, о котором мне уже приходилось писать. За свою Мариуччу ему пришлось долгие годы упорно бороться. Такой же борьбы потребовала и пенсионерская поездка в Италию, которая от него постоянно «уплывала».
Все это закаляло характер, делало художника упорным и решительным, преодолевающим гнездящиеся в глубине души «раздвоенность», расслабленность и нерешительность. Ведь он хотел стать гармоничным, хотел преодолеть «несчастливство» и упадок духа, что, к примеру, его приятелю, поэту Константину Батюшкову, сделать не удалось. Того погубила внутренняя «раздвоенность», ввергла в безумие.
А вот Орест Кипренский… Но продолжим наш рассказ.
Глава 4. Вокруг усадьбы Успенское
Успенское – это загородное имение под Старой Ладогой приятеля Ореста Алексея Томилова. Пишу «приятеля», хотя отношения вырисовываются не столь простыми, а с годами, кажется, и вовсе пришли к обоюдному охлаждению. Здесь важно подчеркнуть, что «звездное дитя» Орест не был в имении богатого Алексея Томилова «нахлебником» или случайным гостем. Он общался с хозяином на равных, что было необходимым условием любого его пребывания в домах знати. Его звали, а не он напрашивался.
Алексей Томилов был года на три старше Ореста, масон высокой степени, как и А. С. Строганов, А. И. Корсаков, князь Иван Гагарин. Артиллерийский офицер, который как-то рано, перед самым началом бурных военных событий, захвативших Россию, успел выйти в отставку. Это случилось в 1808 году – ему всего-то двадцать девять лет! За год до этого он унаследовал Успенское – имение под Петербургом, куда часто будет приезжать Орест. В том же 1808 году хозяин имения женится. Год судьбоносный! Алексей Томилов – из разряда любителей и знатоков искусства. В его собрании едва ли не все офорты Рембрандта. Он и сам не прочь «побаловаться» искусством. Но во всех его «опытах» виден безнадежный дилетантизм.
