«Неужели же во всей Палате Общин не найдется ни одного мужчины, – воскликнула я, – который возвысит за нас свой голос и заставит Палату понять, что эта поправка должна пройти?»
Что же, мужчины в ней, конечно, были, но все они, кроме пятидесяти двух человек, своим мужеством поступились в пользу партийной верности и отказались поддержать предложение лорда Кэслри, ибо его принятие означало бы порицание правительства. Возможно, впрочем, что они поступили бы иначе, если бы Асквит не прибег к своему обычному приему, обещав в следующий вторник представить объяснения от имени правительства.
На следующий день арестованные во время уличной борьбы предстали перед полицейским судом. Точнее говоря, их оставили ждать около дверей залы заседаний, пока г. Маскетт, поддерживавший обвинение по поручению главы полиции, объяснял удивленному судье, что от министра внутренних дел им получено распоряжение об освобождении всех арестованных. Он заявил, что Черчилль тщательно обсудил дело и решил, что привлечение к суду не принесет никакой пользы и что поэтому против арестованных не будет представлено обвинительных данных.
Сдерживаемый смех и, как сообщали газеты, презрительные возгласы послышались в зале, и когда порядок был восстановлен, стали группами вводить задержанных и объявлять им об освобождении.
В следующий вторник состоялось новое собрание женского парламента, созванное в Кэкстон-Холле Женским социально-политическим союзом для обсуждения вестей из Палаты Общин. Асквит заявил: «Правительство, если оно еще останется у власти, даст следующему парламенту фактическую возможность провести билль об избирательной реформе, составленный в редакции, которая допускает любую поправку.
Мы требовали постановки на очередь согласительного билля, и обещание Асквита представлялось слишком туманным и двусмысленным, чтобы удовлетворить нас. Парламент, доживавший теперь последние дни, просуществовал едва десять месяцев; новая Палата Общин могла просуществовать не дольше этого. Ввиду этого, обещание Асквита, по обыкновению, ничего не значило. Я сказала женщинам: «Я отправляюсь в Даунинг-Стрит, идите все со мной». И мы отправились.
На Даунинг-Стрит мы встретили небольшой отряд полиции, цепь которой без труда порвали; мы проникли бы в дом премьера, если бы на месте действия не появился усиленный полицейский наряд. Вдруг неожиданно появился сам Асквит. Не успел он опомниться, как оказался окруженным раздраженными суфражистками. Его изрядно потрепали и затолкали, пока полиции удалось его выручить. Когда его автомобиль тронулся с места, в окна был брошен какой-то твердый предмет и разбил стекло.
