Мы отвергаем это указание. Во-первых, было бы не только несовместимо с нашим женским чувством своего достоинства, но и нелепо и бесцельно говорить с теми самыми людьми, которых мы обвиняем в измене женскому делу и в мучительстве тех, кто борется за это дело. Во-вторых, мы не намерены признавать авторитета людей, которые, в наших глазах, не имеют под собой законной или конституционной почвы, ибо нашего мнения не спрашивали ни при выборах их в парламент, ни при назначении их министрами короны».
Далее я ссылалась, желая подкрепить наше требование о личном приеме у короля, на депутацию ирландских католиков, в 1793 г. лично принятую королем Георгом III; потом я говорила:
«Наше право, как женщин, быть выслушанными Вашим Величеством и встретить у Вашего Величества помощь гораздо больше, чем право мужчин, потому что оно покоится на отсутствии у нас всех других конституционных средств добиваться удовлетворения наших нужд и требований. Мы не участвуем в выборах членов парламента, а потому для нас не существует Палата Общин. У нас нет голоса в Палате Лордов. Но у нас есть король, и к нему мы обращаемся.
«С точки зрения конституционной, мы, не имеющие голоса женщины, живем в эпоху, когда власть монарха была неограниченна. В эту былую эпоху, ставшую делом прошлого для мужчин, но не для женщин, мужчины, испытывавшие гнет, имели прибежище у короля – у этого источника власти, справедливости и реформы.
«Точно таким же образом мы требуем ныне права явиться к подножию трона и предъявить лично королю нашу просьбу об устранении политического неравенства и несправедливости, которые мы не в состоянии и не хотим дольше переносить.
«В виду того, что женщины не имеют права голоса, среди нас существуют ныне безгранично эксплуатируемые работницы, белые рабыни, насилуемыя дети, невинные матери и младенцы, пораженные ужасной болезнью. Во имя этих несчастных представительниц нашего пола мы просим у Вашего Величества аудиенции, которая, мы твердо «верим, будет нам дарована».
Только через несколько дней мы дождались ответа на это письмо, и между тем некоторые необычайно тревожные и волнующие события привлекли к себе общественное внимание.
Задолго еще до моего возвращения в Англию из поездки в Америку положение в Ульстере становилось все серьезнее. Сэр Эдуард Карсон и его единомышленники заявили, что в случае создания и водворения в Дублине самостоятельного (в силу гомруля) правительства, они – не взирая на вопрос о законности или незаконности этого – учредят враждебное ему и независимое правительство в Ульстере. Было известно, что оружие и всякого рода амуниция доставлены морем в Ирландию и что мужчины (а также и женщины) занимаются муштровкой и вообще готовятся к гражданской войне. ЖСПС обратился к сэру Карсону и спросил его, намерено, ли проектируемое Ульстерское правительство дать избирательные права женщинам. Мы откровенно заявили, что в случае, если только мужчины получат в Ульстере избирательные права, то мы применим к «Королю Карсону» и его коллегам точно такую же тактику, какую усвоили по отношению к Британскому правительству. Карсон сначала обещал нам, что мятежное ульстерское правительство, если оно осуществится, даст право голоса ульстерским женщинам. Это обязательство затем было взято назад, и в начале зимы 1914 г. милитантство появилось в Ульстере. Оно бушевало некоторое время в Шотландии, и заключенных в шотландские тюрьмы суфражисток подвергали насильственному кормлению, как и в Англии. Ответом на это явилось, разумеется, еще большее усиление милитантства. Древняя шотландская церковь в Уайткирке, памятник дореформационной эпохи, была уничтожена огнем. Сожжено было также несколько необитаемых усадеб.
