И я погрозил кулаком неподвижному боксеру, который, без сомнения, был самым жестоким бойцом нашего времени.
– Тогда он даже до утра в себя не придет, если, конечно, к нему не приведут доктора, – сказал Раффлс. – Я не уверен, что мы смогли бы его разбудить, даже если бы постарались. Как ты думаешь, сколько я выпил этого зелья? Столовую ложку! Я догадывался, что в графине, но все равно не смог удержаться от того, чтобы не проверить. Удостоверившись, я тут же сменил ярлык и подменил графин, думая о том, чтобы остаться, дабы не пропустить веселье, но уже в следующую минуту с трудом мог открыть глаза. Тогда я понял, что все-таки отравился каким-то странным веществом. Если бы я в таком состоянии покинул дом, мне пришлось бы оставить всю добычу или меня нашли бы спящим в какой-нибудь канаве с тяжелой сумкой трофеев. В таком случае, меня бы точно задержали, арестовали, и неизвестно, что еще могло бы последовать за этим.
– Тогда-то ты и позвонил мне!
– Это было мое последнее озарение – своего рода вспышка в голове, перед тем как опустилась тьма, – и я, признаться, мало что помню об этом. В тот момент я уже почти провалился в сон. Сложно сказать, что я говорил, но точно не бодрствовал.
– Да, именно так и звучал твой голос, теперь мне все понятно.
– Я не могу вспомнить ни слова из того, что я тебе сказал, Банни, совсем не помню, чем все закончилось.
– Ты свалился на полуслове.
– Ты слышал это в телефонной трубке?
– Так ясно, будто мы с тобой были в одной комнате: только я подумал, что причина тому Магуайр, который застал тебя и отправил в нокаут.
Никогда еще мне не приходилось видеть Раффлса настолько удивленным и потрясенным; его усмешка превратилась в открытую улыбку, взгляд смягчился, и его рука обхватила мою.
– Ты верил в это – и все же примчался сюда, чтобы сразиться за мое бездыханное тело с Барни Магуайром! О чем ты думал, с тобой даже не было Джека Покорителя Великанов, Банни!
– Это совсем не моя заслуга, честно, тут дело совершенно в другом, – сказал я, вспоминая свою опрометчивость и невероятную удачу, и на одном дыхании признался во всем. – Ты же помнишь старину Свигги Моррисона? – добавил я в заключение. – Я ужинал с Магуайром в его клубе!
Раффлс лишь покачал головой. И добрый свет в его глазах был мне бесконечной наградой.
– Мне все равно, – сказал он, – насколько увлеченно вы ужинали: in vino veritas, Банни, отвага тебе не изменит! Я никогда не сомневался в твоей смелости и впредь не усомнюсь. По правде говоря, я не полагаюсь ни на что другое, чтобы вытащить нас из этой переделки.
