Завалишин так объяснял поступок брата: «Когда я прибыл в Петербург из Америки в 1824 году, то нашел его запутанным в одно из таких дурных дел, которое грозило ему позорным наказанием и выключкою из училища в том случае, если не будет уплачена довольно значительная сумма». Дмитрий покрыл долг брата, простил ему участие в неблаговидной истории, но потребовал взяться за ум.
Обещание-то «непутевый Ипполит» дал, вот только выполнять его не торопился. Вскоре Дмитрий оказался в крепости. Если он под следствием, рассудил Ипполит, то любое показание против него следственная комиссия примет за истину, а после казни брата можно получить большую часть наследства. В общем, вечная история Каина и Авеля, помноженная на денежные затруднения.
Ипполит часто бывал у брата, видел у него на столе бумаги на иностранных языках, счета, векселя — ведь тот в кругосветке управлял хозяйственной частью, а по окончании экспедиции готовил отчет. Он решил, что этих документов будет достаточно для доноса, и приплел их в качестве доказательств — авось разбираться не будут.
Однако разбираться стали, и самым тщательным образом. Николай I поручил расследование генерал-адъютанту В. В. Левашову. «Всё, что токмо навлекало хотя тень подозрения, малейшая двусмысленность, — докладывал Левашов императору, — приводимы были в возможную ясность сличением с обстоятельствами времени и места и допросами Завалишина, ответы его снова сличались с прежними показаниями и с бумагами; малейшее противоречие определяло новые вопросы и улики, — словом, всё, что токмо можно было сделать к раскрытию истины, — сделано».
Опросили всех, с кем Завалишин был в кругосветке. Первыми дали показания капитан-лейтенант Никольский и капитан-лейтенант Матвей Муравьев, бывший правитель русских колоний в Америке — они оба находились в тот момент в Петербурге. 19 сентября 1826 года на кронштадский рейд прибыл «Азов», и на допрос вызвали лейтенантов Анненкова, Лутковского, Нахимова, Купреянова, мичманов Бутенева, Домашенко, Павла Муравьева, Путятина и, наконец, самого капитана 1-го ранга Лазарева. О содержании доноса уже было известно, и офицеры прекрасно понимали: для них от показаний на допросе зависит карьера, для Завалишина — жизнь.
Следователи внимательно прочли бумаги Завалишина, сравнили показания капитана Лазарева и всех офицеров, ходивших с ним на «Крейсере», и пришли к выводу: «Завалишин не был ни агентом, ни под влиянием какой-либо иностранной державы или партии… он сделался злодеем уже в России». Приговор государь оставил без изменения. «Непутевого» Ипполита осудили за ложный донос и разжаловали в солдаты без лишения дворянства.
