По его словам, следствия он не боялся, ведь его замыслы были «чистыми и возвышенными». Проект создания ордена Завалишин не скрывал, наоборот, подчеркивал, что о нем знал сам император. На первом допросе ему задали только два вопроса: принадлежал ли он к тайному обществу и знал ли его членов? На оба он отвечал отрицательно. Сказал, что был знаком с Рылеевым и тот трижды предлагал вступить в общество. Об остальных ничего не знал, лишь догадывался. «Я обществу не принадлежал, — говорил он на следствии, — в чем имею письменное доказательство».
Следователи нашли письма Завалишина, в одном он действительно просил императора о встрече: «Ты узнаешь, — и всю жизнь посвящу тебе и отечеству. Не хочу более оставаться в неизвестности — призови, требуй!» Тогда ли было написано это письмо, позже — неизвестно. И хотя ничего конкретного в письме не сообщалось, Завалишин утверждал, что хотел открыть императору преступные замыслы заговорщиков.
Между тем Рылеев, Трубецкой и Одоевский на допросах показали: членом их общества Завалишин не был. Выходит, он невиновен? Чтобы разобраться в этой непростой ситуации, Николай I вызвал Завалишина к себе. Они долго беседовали о флоте, колониях, образовании флотских офицеров. Император, которому Завалишин явно понравился, не только отпустил его, но и предложил изложить все его проекты письменно и отправить во вновь созданный комитет по преобразованию флота. Завалишин, в свою очередь, был совершенно очарован Николаем I. «Обвинен, привезен и оправдан», — с гордостью сообщил он своему другу Феопемпту Лутковскому.
Ему дали новое назначение — в кабинет Морского музея — и положили немалое жалованье: две тысячи рублей в год. Ободренный августейшей милостью лейтенант 8-го флотского экипажа Завалишин с рвением начал приводить в образцовый порядок коллекции музея и дела мастерской, где изготавливали модели кораблей.
Донос
Казалось, жизнь стала налаживаться. Однако полупризнание Завалишина стоило ему дорого. В феврале 1826 года находившийся в крепости мичман Василий Дивов решил дать новые показания. Что стало причиной его откровений — обещание ли скорого освобождения и награды тому, кто полностью откроет все замыслы заговорщиков, тяготы ли заточения — неизвестно. Завалишин описывал суровые условия содержания узников без прикрас: «Во время известного наводнения в Петербурге 7 ноября 1824 года крепость была залита водою, которою пропитались вал и стены крепости, так что и в 1825 году была страшная сырость. Вдобавок к тому в каждой амбразуре построены были клетки из сырого дерева, и в этих-то клетках и содержали обвиненных. Эти клетки были так тесны, что едва доставало места для кровати, столика и чугунной печи. Когда печь топилась, то клетка наполнялась непроницаемым туманом, так что сидя на кровати, нельзя было видеть двери на расстоянии двух аршин (1 метр 142 сантиметра. —
