О проекте можно узнать не только из следственного дела, но из статей Завалишина, напечатанных после его возвращения из ссылки, и мемуаров, написанных им на закате жизни. Все эти источники по-разному представляют и сам «Орден Восстановления», и деятельность его создателя. Читать воспоминания пожившего и много видевшего человека, к тому же не лишенного литературного дарования, интересно и увлекательно, проходишь по времени, как по страницам приключенческого романа. Там можно найти и осмысление минувшей эпохи, и описание неординарных характеров, и яркие картинки повседневной жизни. Одного ожидать не следует — скрупулезной достоверности. Этим грешат все мемуаристы, и Завалишин не исключение.
Но пренебрегать воспоминаниями Завалишина так же неверно, как и полностью доверять им. Исследователи не раз обращали внимание: факты в них всегда правдивы и подтверждаются другими источниками.
Можно представить, с какой гордостью Завалишин оповестил Рылеева о своей организации, явно намекая, что ее магистром в России является он сам. Осторожный Рылеев просил назвать других членов и ознакомить его с уставом. Завалишин имен не назвал, поскольку «обязан клятвою», а устав представил. В Северном обществе устав прочитали Александр Бестужев, Одоевский, Трубецкой — и даже сделали копию. Трубецкому устав понравился, «он его много занимал», Рылееву — нет: «Сей устав был составлен так, что его можно было толковать и в пользу неограниченной власти, и в пользу свободы народов». Двусмысленность документа, упорное нежелание Завалишина сообщить имена членов «Ордена Восстановления», знакомство императора с калифорнийским проектом породили у Рылеева подозрения. Он перестал доверять Завалишину, передумал принимать его в Северное общество и другим советовал быть с ним осторожнее.
С тех пор их отношения испортились. Завалишин на допросах именовал бывшего приятеля не иначе как «презренный Рылеев» и говорил об «адском коварстве» его «низкой души». А Кондратий Федорович, открывая масштабы своей организации, называл всё новые имена, о Завалишине же неизменно упоминал с высокомерной усмешкой.
В ноябре 1825 года Завалишин уехал в отпуск: сначала отправился в Москву, затем в Казань и Симбирск, намереваясь пожить в имении отца. Там он узнал о выступлении в Петербурге на Сенатской площади и восстании Черниговского полка на Украине. Арестовали его и доставили в столицу в начале января следующего года, когда допросы шли полным ходом и на них впервые прозвучало его имя.
