Сидя на земляном полу со скрещенными ногами и, произнося вслух мантры, я стал погружаться в медитацию.
Постепенно темнота перед внутренним взором ушла и, сквозь пляшущую пульсацию света, я стал ощущать переживания Асури.
Я чувствовал как она страдает, как ей страшно, чувствовал, что она плачет. Осторожно я стал посылать ей положительные вибрации и почувствовал, как она начала успокаиваться. Вместо боли, сожалений и переживаний в ней все больше росла решимость…
Сейчас мне стыдно, что про отца и сестру я почти не думал.
Внезапно дверь в темницу со скрипом распахнулась и моя медитация была прервана грубым окриком.
— Эй ты, кушать подано! — Передо мной стояла железная миска, в которую было налито нечто серое, а рядом стоял глинянный стакан с водой.
— Спасибо, — ответил я и дверь снова затворилась. Но есть я не стал, только жадно выпил воду, а затем кинул стакан в угол, где он разбился на мелкие черепки.
Потом улегся в другом углу на кучку жухлой соломы и заснул».
В восемь лет, когда жестокая автокатастрофа унесла жизнь его любимой матери, Ясон почувствовал сильный интерес к фотографии. Он был глубоко потрясен потерей и одновременно с этим почувствовал, что фотографирование, помогает и лечит. Это занятие отвлекало от недетской боли, поселившейся в сердце.
Когда Ясон подрос, отец увидел, что на мыльницу у сына получаются интересные кадры.
Тогда в один из солнечных дней они сходили вместе в магазин и отец купил ему хороший комлект фотоаппаратуры.
Летом на даче, целыми днями Ясон проводил с камерой в руках, иногда даже пропуская обед или ужин.
Он снимал золотистые пейзажи; лоснящихся лошадей склонившихся мягкими мордами в траву; широкие закаты, раскидывающиеся привольно на небесах и утренние туманы, прохладной дымкой обнимающие низкие кусты; поэтичных девушек, стоящих на влажных мостках у озера.
В Париже они с отцом сходили на выставку Анри-Картье Брессона, гения репортажной фотографии и, вдохновившись его примером, Ясон стал целыми днями пропадать в городе.
С жадностью охотника гнался он за интересными, необычными кадрами, стараясь быстро ловить мимолетные видения волшебным глазом объектива. Так ему казалось, что он останавливает время, дает жизнь прекрасному мгновению, безымянно гибнущему в вечности.
Как-то раз, блуждая в асфальтовых джунглях, он забрел в район, где еще ни разу не был. Громадная трасса, стремительное движение, масштабная автокатастрофа.
Несколько машин столкнулось и на асфальте разодранными куклами лежали тела. Вокруг них разливалась кровь. В отдалении валялся одинокий кроссовок, слетевший с чьей-то ноги.
