Здѣсь я не могу не разсказать объ одномъ эпизодѣ, который едва не отразился печально на всей моей судьбѣ и только благодаря директору гимназіи Шафранову, проявившему большую сердечность, не повелъ къ дѣйствительно тяжелымъ для меня послѣдствіямъ. Я былъ въ перепискѣ съ однимъ изъ окончившихъ раньше меня гимназію и поступившихъ въ кіевскій университетъ, сыномъ зажиточныхъ родителей въ Кременчугѣ. Онъ былъ членомъ народовольческаго кружка и не терялъ надежды завербовать и меня въ революціонные борцы (самъ онъ тоже не оказался «борцомъ», какъ это выяснилось впослѣдствіи). Онъ иногда въ перепискѣ прибѣгалъ къ химическому способу письма или къ запискамъ, задѣланнымъ въ переплетъ пересылаемой по почтѣ книги. Въ одномъ изъ такихъ писемъ была рѣчь о сборѣ денегъ. Въ другомъ письмѣ, неконспиративномъ, онъ мнѣ сообщалъ о бѣдственномъ положеніи одного изъ неудачниковъ-экстерновъ, провалившихся на экзаменѣ зрѣлости: это былъ добрый малый, котораго мы всѣ любили, человѣкъ недалекій и въ крайней нуждѣ. Мой корреспондентъ просилъ собрать немного денегъ въ помощь этому неудачнику. Было это лѣтомъ 1880 г., когда я перешелъ въ седьмой классъ. Въ одинъ прекрасный день, когда я былъ по обыкновенію на урокѣ, явился ко мнѣ домой нашъ классный надзиратель съ порученіемъ немедленно доставить меня на квартиру директора гимназіи. Моя мать пришла въ неописуемое волненіе. Меня разыскали, и я отправился на квартиру директора гимназіи. Усадивъ меня, онъ съ неподдѣльной добротой и участіемъ сталъ говорить мнѣ о томъ, что онъ освѣдомленъ о моей жизни, знаетъ, что я своимъ трудомъ содержу всю семью, знаетъ и цѣнитъ мои нравственныя качества и былъ бы истинно огорченъ, если бы со мною случилось несчастіе — оказаться замѣшаннымъ въ какомъ-нибудь «нигилистическомъ дѣлѣ», — и спросилъ меня, съ кѣмъ я нахожусь въ перепискѣ и что составляетъ предметъ нашей корреспонденціи. Спрашиваетъ же онъ потому, что мѣстная жандармская власть получила свѣдѣнія, будто я состою въ конспиративной перепискѣ и будто мнѣ поручено собрать деньги для революціонныхъ кружковъ, и только благодаря его, директора, вмѣшательству, я пока не арестованъ. Я объяснилъ директору, что ни къ какой конспиративной группѣ не принадлежу, что дѣйствительно веду корреспонденцію съ нѣкоторыми старшими соучениками, и что въ одномъ изъ писемъ была рѣчь о деньгахъ для оказанія помощи бѣдствующему товарищу. Шафрановъ послалъ меня отыскать это письмо. Къ несчастью, я письма не нашелъ, но директоръ заявилъ, что онъ мнѣ вѣритъ и постарается убѣдить жандармскаго полковника оставить меня въ покоѣ. Я былъ спасенъ отъ ареста.
