Мой отецъ не могъ не дѣлать уступокъ требованіямъ времени и мѣста. Я еле говорилъ по-русски и до 9 лѣтъ не умѣлъ ни читать, ни писать на этомъ языкѣ. И вотъ отецъ счелъ необходимымъ обучить меня и русской грамотѣ. Способъ обученія въ хедерахъ былъ самый незатѣйливый. На два или, самое большее, на три часа въ недѣлю приходилъ приглашенный на роль учителя обыкновенный штабной писарь, обладавшій красивымъ почеркомъ, и давалъ намъ списывать прописи. Въ рѣдкихъ случаяхъ приглашался гимназистъ старшихъ классовъ; но я до 12 лѣтъ дальше штабного писаря не пошелъ. Не помню, гдѣ и какъ я научился читать по-русски; если не ошибаюсь, — самоучкой.
Освобожденный отъ хедера въ возрастѣ послѣ 10 лѣтъ, я нѣкоторое время, какъ уже упоминалъ, обучался у отца, главнымъ образомъ Пророкамъ, а остальное время проводилъ ежедневно въ молитвенномъ домѣ надъ изученіемъ Талмуда. Одинъ въ пустомъ помѣщеніи, окруженный фоліантами, я углублялся въ занятія, и гулко раздавался въ пустомъ помѣщеніи мой дѣтскій напѣвъ, обычный при чтеніи Талмуда. Временами я испытывалъ минуты высокаго подъема духа, доходящаго до экстаза. И на всю мою жизнь незабвенными остались эти моменты высокаго умственнаго напряженія и наслажденія, когда мысль ширится и ширится, мозгъ какъ бы разверзается и готовъ объять необъятное. По временамъ попадались мнѣ въ руки книги и не талмудическаго содержанія. Помню тѣ усилія, которыя я прилагалъ, чтобы понять попавшее мнѣ въ руки философское сочиненіе Маймонида «Море-Небухимъ». Въ этомъ сочиненіи «Рамбамъ» (Маймонидъ) развиваетъ аристотелеву философію, приспособляя ее къ еврейскому міросозерцанію. Я ловилъ отдѣльныя мысли, но пониманіе общаго оставалось для меня, само собою разумѣется, недоступнымъ, и мои усилія были напрасными. Пытался я неоднократно проникнуть и въ лабиринтъ каббалы и усиленно стремился понять «Зогаръ», но дальше значенія десяти «сефиротъ» въ пониманіи Зогара я собственными силами въ это время пойти не могъ. Никакихъ желаній выйти изъ заколдованнаго круга старой еврейской письменности у меня не проявлялось. Ничто не выводило меня за этотъ кругъ, и я съ нетерпѣніемъ ждалъ момента, когда буду отправленъ въ ешиботъ. Такъ прошло время, пока я достигъ 12-лѣтняго возраста.
Неожиданно для меня и для всѣхъ окружающихъ, все измѣнилось. Подготовлялась эта перемѣна незамѣтно для меня отцомъ, повидимому, въ теченіе довольно продолжительнаго времени.
