Какое величіе духа олицетворяютъ собою такіе евреи! И всегда думалось о томъ, какая великая сила пропадаетъ въ ихъ лицѣ изъ-за того, что они зарыты въ массахъ оторваннаго отъ жизни талмудическаго еврейства, что черезъ фоліанты къ нимъ не проникаютъ лучи внѣшняго свѣта, а внутренній ихъ духовный свѣтъ, поразительно красивый и яркій, черезъ эти же фоліанты не можетъ пробиться во внѣшній міръ.
Недолго подвизался рабби Янкель Нохимъ на меламедскомъ поприщѣ въ Полтавѣ. Черезъ годъ послѣ его пріѣзда онъ предпочелъ вернуться въ мирскій ешиботъ, гдѣ до конца дней своихъ читалъ «шіуръ», т. е. излагалъ сложныя мѣста талмуда передъ восхищенными ешиботниками.
Приблизительно къ тому же времени относится появленіе въ Полтавѣ, и тоже на короткое время, другого, поразительнаго по блеску и рѣдкой талантливости, представителя еврейскаго духа.
Въ качествѣ меламда въ домъ богатаго владѣльца мельницы поступилъ нѣкій Гордонъ. Это былъ, какъ оказалось, извѣстный химикъ. Насколько я помню, онъ родомъ былъ изъ Виленской губ. Невысокаго роста, коренастый, съ плохой растительностью на подбородкѣ; крупныя, какъ бы аляповатыя черты лица, необычайно развитой черепъ съ высокимъ лбомъ, частью только покрытымъ ермолкой, широкіе, хотя и не длинные пейсы (въ дѣтствѣ такого рода пейсы я считалъ принадлежностью миснагдимъ). Я не помню его біографіи, но осталось въ памяти то, что Гордонъ, будучи уже глубокимъ знатокомъ Талмуда и состоя гдѣ-то меламдомъ, по переводу Библіи Мендельсона научился нѣмецкому языку, и по какой-то случайности заинтересовался химическими явленіями. Собравъ воедино разбросанныя по Талмуду указанія на эти явленія (въ Талмудѣ и эта часть человѣческаго знанія находитъ, хотя и слабое, отраженіе), — Гордонъ, Богъ вѣсть какими путями, раздобывалъ книги по химіи на нѣмецкомъ языкѣ, ихъ какъ бы проглатывалъ, содержаніе ихъ отпечатывалось въ его мозгу, и вскорѣ онъ уже не только былъ изучателемъ, но и созидателемъ, творцомъ новыхъ теорій и открытій. По отъѣздѣ его изъ Полтавы, когда я былъ уже въ гимназіи, я видѣлъ какую-то нѣмецкую книгу, содержавшую біографіи извѣстныхъ химиковъ и ихъ портреты и, среди нихъ, и портретъ Гордона. Его статьи печатались на нѣмецкомъ языкѣ въ трудахъ Берлинской Академіи до того еще, какъ онъ безрезультатно обучалъ сыновей богатаго мельника въ Полтавѣ талмудической премудрости. Впослѣдствіи я узналъ, что онъ послѣ Полтавы сталъ лаборантомъ въ химической лабораторіи Берлинскаго университета
