Особенное вліяніе на мое воспитаніе имѣлъ отецъ матери, котораго мы, въ отличіе отъ дѣда по отцу, звали «деръ миреръ зейде», т. е. мирскій дѣдушка. Онъ первый, какъ я сказалъ, поселился въ Полтавѣ и постепенно перетянулъ за собою свою семью, а потомъ за нею потянулась и семья дѣда по отцу, всѣ члены которой поселились въ Полтавѣ и въ сосѣднихъ деревняхъ. Мирскій дѣдушка — Ошмянскій — былъ всеобщимъ любимцемъ въ городѣ. Крайне общительный, необычайно остроумный, онъ всегда сыпалъ въ разговорѣ притчами, поговорками; для всякаго случая у него находился соотвѣтствующій анекдотъ. Онъ привлекалъ къ себѣ людей, и никого такъ охотно не слушали въ молитвенномъ домѣ, какъ «демъ миреръ меламедъ». Онъ не былъ глубокимъ талмудистомъ, но зато былъ рѣдкимъ знатокомъ мидраша, и поэтому особенно импонировалъ невѣжественной еврейской массѣ, для которой только мидрашъ и былъ доступенъ. Въ частной жизни онъ былъ послушнымъ рабомъ своей жены, моей бабки, и мнѣ, какъ ребенку, казалось, что задача жизни дѣдушки заключалась въ постоянномъ успокоеніи бабушки, бурной по темпераменту, хотя и безконечно доброй женщины. Дѣдъ всегда былъ «виноватъ», съ рѣдкимъ добродушіемъ и тонкой ироніей онъ всегда подставлялъ повинную голову подъ потокъ упрековъ и обвиненій со стороны бабушки. Я особенно любилъ проводить время съ этимъ дѣдомъ. Въ той же мѣрѣ, въ какой я былъ привязанъ къ нему, я избѣгалъ встрѣчъ съ другимъ дѣдомъ, котораго мы звали Налибокскимъ и который представлялъ по своему характеру полную противоположность «мирскому» дѣдушкѣ. Налибокскій дѣдъ, — закаленный твердый характеръ, суровый и по виду, и въ жизни, жесткій въ обращеніи, взыскательный. Малѣйшая провинность неминуемо влекла за собою наказаніе въ видѣ сѣченія, причемъ часто орудіемъ сѣченія служила твердая, какъ изъ кожи ермолка, вытряхиваемая въ этихъ случаяхъ изъ-подъ шапки. Въ отношеніи религіозномъ онъ былъ большимъ энтузіастомъ. Во время молитвы, онъ впадалъ въ экстазъ. Образъ жизни онъ велъ спартанскій. Ни для себя, ни для членовъ семьи онъ не допускалъ ни малѣйшаго излишества. Этимъ объясняется то, что онъ сравнительно скоро сколотилъ «капиталъ» въ нѣсколько сотъ рублей и могъ на окраинѣ города завести маленькую торговлю. Мы, дѣти, норовили попасть къ бабушкѣ въ его отсутствіе; тогда, оглядываясь по сторонамъ, она вытаскивала припрятанные для насъ кусочки пряниковъ и другихъ лакомствъ и баловала ими внуковъ.
Отецъ и оба дѣда шагъ за шагомъ слѣдили за моимъ умственнымъ развитіемъ, выражавшимся въ хедерныхъ успѣхахъ. Не успѣлъ я научиться читать по еврейски, какъ меня перевели въ разрядъ «хумешъ», т. е. къ изученію Пятикнижія; не успѣлъ я освоиться съ библейскимъ языкомъ Пятикнижія, какъ меня еще не достигшаго семилѣтняго возраста, посадили за Талмудъ. Не было рѣчи объ изученіи древне-еврейскаго языка по какой либо системѣ.
