На моихъ глазахъ еврейское населеніе Полтавы пополнялось литваками, пріѣзжавшими на Ильинскую ярмарку и осѣдавшими тамъ, а также ищущими занятій переселенцами изъ литовскихъ и бѣлорусскихъ городовъ. Многіе изъ нихъ сохранили прозвища по городамъ, откуда они пріѣзжали. Такъ, одинъ мой дѣдъ назывался «деръ Миреръ», второй дѣдъ по отцу «деръ Налибокеръ», мой отецъ съ самаго начала былъ популяренъ, какъ зять «Мирера» — «демъ Мирерсъ эйдемъ», я же такъ и оставилъ Полтаву по окончаніи гимназіи съ кличкой «внукъ Мирскаго» — «демъ Мирерсъ эйнекель».
Пріѣзжихъ волынцевъ среди осѣдавшаго новаго еврейскаго населенія было мало. Литваки быстро приспособлялись къ условіямъ мѣстной жизни и изъ меламедовъ часто превращались въ торговцевъ и даже промышленниковъ. Ремесленниковъ изъ Литвы почти вовсе не прибывало, и по понятнымъ причинамъ: если еврей-ремесленникъ рѣшался подняться съ мѣста, то онъ, пользуясь правомъ на повсемѣстное жительство, предоставленнымъ ремесленникамъ по закону 1865 г., переходилъ во внутреннія губерніи, гдѣ не встрѣчалъ конкурренціи ни со стороны евреевъ, вовсе тамъ отсутствовавшихъ, ни со стороны христіанскаго населенія.
Общинная еврейская жизнь въ Полтавѣ носила крайне блѣдный характеръ. Была «хевра-кадишо», вѣдавшая кладбищемъ и погребеніемъ умершихъ; были, конечно, молитвенные дома и синагога. Коробочный сборъ сдавался, конечно, на откупъ частнымъ предпринимателямъ («балтаксе»). Населеніе этимъ сборомъ мало интересовалось. Изъ общинныхъ учрежденій функціонировала еврейская больница, устроенная по иниціативѣ богатаго откупщика Португалова и его зятя А. М. Варшавскаго, переселившагося потомъ въ Петербургъ и ставшаго извѣстнымъ желѣзнодорожнымъ строителемъ. Она содержалась на средства, предоставленныя этими лицами, на отчисленія изъ суммъ коробочнаго сбора и на добровольныя пожертвованія. Какъ обычно, среди евреевъ процвѣтала частная благотворительность; но отсутствовало организованное общественное призрѣніе. Существовала и очень запущенная талмудъ-тора, которая лишь впослѣдствіи, при помощи средствъ, отпускавшихся изъ петербургскихъ организацій, была преобразована и обзавелась даже профессіональными классами. Не забывали Полтаву посланцы отъ разныхъ ешиботовъ («мешулохимъ»), главнымъ образомъ, литовскихъ, какъ Мирскаго и Воложинскаго. Пріѣзжали также съ вѣрительными грамотами послы разныхъ цадиковъ. Каждый изъ такихъ посланцевъ имѣлъ свой сезонъ, и ежегодно въ опредѣленное время можно было на улицахъ города встрѣтить даннаго сборщика пожертвованій.
