Другой причиной — внѣшней — указаннаго явленія было то, что малочисленное и разрѣженное еврейское населеніе Малороссіи во вторую половину XVIII вѣка привыкло не считать себя осѣдлымъ: время отъ времени оно подвергалось изгнаніямъ, подобнымъ тому, которымъ обезсмертила себя Императрица Елисавета Петровна, когда, не взирая на представленія властей о пользѣ, приносимой евреями для мѣстной торговли, «не желая», по ея словамъ, «отъ враговъ Христовыхъ интересной прибыли», повелѣла приступить къ поголовному ихъ изгнанію.
Еврейскія общины стали образовываться въ Малороссіи, а также въ Новороссіи, лишь при Александрѣ I, когда «губерніи Новороссійская и Полтавская» были причислены по Положенію о евреяхъ 1804 г. къ такъ называемой общей чертѣ еврейской осѣдлости. Еврейство въ Литвѣ, Польшѣ и Волыни подъ польскимъ господствомъ пользовалось общинной и духовной автономіей по «Магдебургскому праву». Еврейскіе кагалы — общинныя управленія — имѣли принудительную власть, право суда и расправы надъ евреями. Малороссійскіе же евреи, при образованіи общинъ, были подчинены общимъ россійскимъ законамъ, общей юрисдикціи во всемъ, кромѣ дѣлъ религіозныхъ и семейственныхъ.
Въ Полтавѣ не было «бесдина», т. е. еврейскаго суда, не было «дайонимъ»; изъ духовныхъ властей функціонировалъ только духовный раввинъ для разрѣшенія ритуальныхъ сомнѣній — «шайлесъ», (общій для всѣхъ категорій евреевъ: лишь впослѣдствіи появились особые раввины хассидскіе и миснагедскіе) и такъ называемый казенный, т. е. общественный раввинъ для метрикаціи рожденій, браковъ и смертей и для сношеній съ властями. Въ то время, къ которому относится мое дѣтство, въ Полтавѣ не было строгаго раздѣленія, не говоря уж объ обособленіи, между хассидами и мнснагдами. Всѣ причисляли себя принципіально къ хассидамъ, за небольшими исключеніями. Поэтому молитвенные дома одинаково вмѣщали и хассидовъ, и миснагдовъ. Только впослѣдствіи, къ концу 70-хъ гг., выстроенъ былъ спеціальный миснагедскій молитвенный домъ. Молитвенныхъ домовъ, кромѣ хоральной синагоги, о которой говорилось выше, было нѣсколько, съ значительнымъ числомъ прихожанъ въ каждой. Изъ нихъ выдѣлялся одинъ строго хассидскій («хабадъ»). Въ этомъ домѣ группировались наиболѣе интеллигентные въ еврейскомъ смыслѣ прихожане; зажиточные ортодоксальные «гвиримъ» занимали «мизрахъ», т. е. мѣсто у стѣны по сторонамъ Кіота. Здѣсь процвѣтало изученіе Талмуда, и сюда главнымъ образомъ стекались пріѣзжіе литваки, желавшіе выдвинуться въ качествѣ ученыхъ евреевъ. Въ этомъ молитвенномъ домѣ постоянно молились мой дѣдъ и отецъ, сюда приводили обыкновенно на молитву и меня.
